Мысль, что его казнят, прошила меня как молния. Я оторвалась от него резко и выскочила из камеры. Дождавшись, когда наги последуют за мной, я захлопнула двери и упала на колени прямо на грязный пол.　

— Я прошу, я умоляю! — взмолилась я сквозь слезы. — Сохраните ему жизнь! Я сделаю все, что вы захотите. Только отпустите его! Пожалуйста…　

Я разрыдалась. Я была готова на все, лишь бы этому человеку сохранили жизнь. Все что угодно. Пытки, унижения… Все, что он захочет! Я никогда не понимала, как можно унижаться, выпрашивая что-то. Сейчас я даже не думала об этом. Я была готова унижаться сколько угодно, молить как угодно, делать все, лишь бы ему сохранили жизнь.　

— Ты понимаешь, о чем просишь? — зло процедил сквозь зубы наагасах. Он уже жалел, что велел привести меня.　

— Он первый и единственный, кто меня полюбил. Меня никто никогда не любил. И вы меня тоже не любите, наагасах, и вряд ли когда-нибудь полюбите. Так пусть у меня будет хоть эта любовь. Позвольте мне найти утешение хотя бы в ней, в осознании того, что человек, который меня так искренне и сильно любит, жив, а не умер из-за этой любви. Я вас прошу, пусть он уйдет.　

Я рыдала, стоя перед ним на коленях. Возможно, я выглядела жалко. Но кому какая разница, как я выгляжу. Он молчал долго.　

— Это будет моим свадебным подарком, — наконец произнес он взбешенным голосом. — Но больше никогда, никогда не смей просить меня за другого мужчину! Встань!　

Я попыталась, утирая слезы ладонью, встать, но силы покинули меня. Наагасах наклонился, подхватил меня под локоть и вздернул на ноги одним рывком. По его знаку Шайш открыл дверь камеры.　

— Ты свободен, — презрительно процедил наагасах узнику. — Можешь идти на все четыре стороны. Мы тебя даже проводим. Но только посмей оказаться рядом с ней еще когда-нибудь.　

И развернувшись, потащил меня на выход. Но потащил он меня не в комнаты, а на улицу. Я всхлипывала, пытаясь унять слезы, и вытирала лицо рукавом. Видевшие нас слуги испуганно косились. Проволок он меня до самых ворот. Стража смотрела на нас недоуменно, на меня даже сочувствующе, но не вмешивалась. Что мы здесь делали, я не очень понимала, но желания интересоваться не имела. Я пыталась успокоиться. Злой наагасах, сложив руки на груди, стоял рядом.　

Довольно быстро у ворот оказались Лош и Риш, которые сопровождали господина Зуваруса. Ему дали возможность только накинуть плащ на плечи и взять небольшую котомку. Слова про проводы обрели для меня смысл. Я вдруг поняла, что, скорее всего, вижу этого необыкновенного человека последний раз в жизни. И даже не могу обнять его на прощание.　

— Проваливай, — грубо приказал наагасах.　

Господин Зуварус бросил на него равнодушный взгляд и подарил мне наполненную теплом улыбку.　

— Не плачь, мое сердце остается с тобой.　

Сердце невыносимо заныло, в груди сперло дыхание, и я опять заплакала. Я вдруг поняла, что готова нарушить все обещания и сбежать с ним. Быть с ним всегда, дарить ему свою любовь. Я была уверена, что могу ее подарить. Ее безжалостные клыки я уже чувствовала в своей душе. Он опустился передо мной на одно колено и, не обращая внимания на наагасаха, с необъяснимой нежностью посмотрел мне в глаза.　

— Буду молиться, чтобы счастье не обошло тебя стороной и эти слезы были последними в твоей жизни. Я уверен, что он не может устоять от искушения полюбить тебя. И я надеюсь, он сможет донести свою любовь до тебя, и твое сердце будет счастливо рядом с ним.　

— Поторапливайся, — велел "он".　

— Прощай, — он коснулся теплыми губами моей ладони.