-Куда его? – Спросил он у мужика, вышедшего из барака с той же целью – покурить.

-На кладбище. – Мужик показал рукой куда-то в сторону леса. – У нас там своё, зековское. Там его и закопают. Дурак пацан был. Такому доходяге в карцере хана, проверено уже.

Курили молча. Потом мужик ушёл обратно, а Лёха долго стоял там, глядя на место, где уже не было тела, только бетон.

Ему вдруг показалось, что однажды так же увезут и его.

-Хуй вам всем. – Злобно прошипел он. – Я Лёха!

Дни походили один на другой, сколько их прошло, он не запомнил. Совету Худого, он не последовал – просто не смог. Улыбаться, когда всё тело постоянно ноет от тяжёлой работы? Не так-то это просто. Вот блатные улыбались часто, смеялись, играли в карты, наслаждались жизнью даже тут, в этой сумасшедшей зоне. Впрочем, может, все зоны похожи на эту, ему не с чем было сравнивать, кроме старых фильмов о зонах, коих уже давно не существует в этом мире.

Он старательно работал, не выбиваясь из коллектива своей излишней старательностью и не позволяя себе «филонить» - один из заключённых, рубил дерево в его бригаде, именно таким образом. Топором машет, по дереву попадает, звук есть, и всё. За весь день зарубка не продвинулась больше чем на пять сантиметров. Там парню ничего не сказали, только бригадир пару слов, коих Лёха не расслышал. Мужик пожал плечами и продолжил создавать видимость активной работы. Судя по некоторым словам, которые он уловил краем уха на перекуре – курили не вместе, просто бригадир давал команду, и кто где хотел там и пускал облачка сизого дыма. В основном курили, там же где рубили, но иногда народ собирался в группки, перекидывались словами, обменивались новостями – состав бригады постоянно менялся, такой тут был заведён порядок, уж и непонятно зачем. Не менялись только отдельные люди, коих указывал бригадир, Лёха оказался в числе таких, на третий день работы. Почему? Он не спрашивал, а пояснять никто не собирался. Так вот, в один из таких перекуров он услышал пару слов, из коих сделал вывод – этот заключённый, тоже новичок, прибывший с тем же этапом что и он.

Вечером, парню не позволили отправиться на боковую. Окружили трое и вежливо попросили следовать за ними - его отвели к блатным. Лёха не смотрел, не слушал и не интересовался происходящим – так поступало большинство, так делал и он. Коллектив, в котором ты собираешься подняться, нужно прочувствовать, слиться с ним, стать его частью. А он не собирался навсегда оставаться тем, кто машет топором до седьмого пота. Просто пока непонятно, как сменить свой статус и положение на более выгодные…, о чём вёлся разговор он не слышал. Только последние слова тех троих, что сопроводили филонщика к блатным.

-Пошли, Худой рассудит, что и как. Не рыпайся. Филонишь? Будь готов к раздаче.

Рассуждали там не долго. Послышался глухой стон, потом хруст и серия шмякающих звуков, чередующихся со стонами. Потом «филонщик» вернулся на свою кровать – ползком. Лицо не тронули, били по торсу. Не слишком долго, но профессионально и с силой, какой к вечеру в бараке не оставалось уже ни у кого. Парень больше не создавал видимость, теперь он работал как все, а иногда и получше, что вызвало одобрение бригадира. Лёха этого момента тогда не понял и продолжал присматриваться к новой реальности. Только через пару недель, он узнал, почему зеки, работавшие лучше прочих, но так, что могли так же эффективно работать и на следующий день, ценились коллективом и пользовались надменной благосклонностью блатных. Узнал в один из выходных дней, когда их не гоняли на работу – он на всю неделю, был такой один, выходной этот. Хочешь, не хочешь, а за день ты должен отдохнуть, восстановить силы и снова вперёд, на штурм высот честного, непременно тяжкого труда.

Пожилой мужик, сам завязал с ним разговор – о погоде, о грядущей зиме, которая здесь отличалась сильными морозами.