|
В основном, это становилось известно, только при переносе вышки на новое место – пулемёт снимался, и кто-то да мог заметить, что сие грозное оружие, слегка потеряло в объёме, лишившись той айфонообразной выпуклости, что радаром и являлась. В принципе не трудно затеряться среди деревьев, даже учитывая радар и глубокий снег, по которому быстро не побежишь. Да и радары эти, не могли давать точного указания куда стрелять. Он точно не знал, но был более-менее знаком с принципом работы таких вещей. Они фиксировали метки в их крови, больше ни на что их тут не сориентируешь, а это могло дать лишь направление, но не чёткое указание, мол, вон там у него голова, туда стреляй. Вышка почти на сто процентов гарантировала смерть беглеца, если только он срывался в лес, будучи в поле прямой видимости, на глазах у человека, стоявшего за пулемётом. Как раз сейчас, он в прямой видимости и лучше, как говорится, прикинуться ветошью и не отсвечивать. Впрочем, можно было так не осторожничать – сегодняшний вертухай, на свои обязанности решительно и прямо тут, положил с прибором. Вон, видно как мерно покачивается его пушистая ушанка – спит опять. Удивительный, кстати, человек - раньше Лёхе не доводилось встречаться с теми, кто умел спать стоя.
Достал сигареты, повернулся спиной к отрабатываемому участку, где он ещё не все деревья отметил как годные к вырубке. Участок чуть на север, пересекающийся с участком другого бригадира, пока не осмотрен. Конечно, потом тут все деревья вырубят, подчистую – политика партии. Но сейчас рубятся только те деревья, что подходят – куда подходят, зачем и почему, ему не сообщали. Он знал что искать, и какие деревья отмечать, всё, на том спектр необходимой информации для надлежащего исполнения своих обязанностей, заканчивался. Да и не особо его интересовало, куда и зачем идёт этот лес. Может, он идёт на экспорт, обеспечивая стране ещё одну десятитысячную долю процента ВВП, а может лес нигде не учитывается и начальник колонии, самолично его продаёт налево – вообще плевать. Не его ума это дело, что называется. Там, рядом с разлапистой ёлкой или елью – в общем, дерево симпатичное такое стоит, Лёха застыл, пуская облачка дыма сигаретного и любуясь очередным прекрасным видом. Тут, по какой-то причуде природы, образовалась естественная просека, уходившая в чащу леса. Он словно бы смотрел на полотно победителя на какой-нибудь именитой выставке. Открывшийся вид, выглядел нереальным. Так и казалось, что сейчас если шагнуть вперёд, он не в просеку зайдёт, а врежется лбом в трёхмерное полотно, растянутое на широкую стену. Нереальности этой картине, нарисованной самой природой, придавал и начавшийся снег. Редкие невесомые хлопья, медленно падали вниз. Отчего-то щемило сердце, душа словно бы пела, даже сумел забыть, что на нём арестантская роба и что если он вдруг решит прогуляться до конца просеки, в спину ему прилетит короткая пулемётная очередь. Хотя вертухай снова дрыхнет, может и не прилетит ничего. Если не окажется случайно в спектре обзора другой вышки…, в тот момент, когда дух захватило, а потом немного отпустило, он подумал, что, возможно, его восхищение всеми этими красотами природы, не что иное, как попытка хоть ненадолго забыть, кто он сейчас и где находится. Просто попытка отвлечься от реальности – водки-то нету, не наливают тут по первому требованию, вот и приходится как-то вертеться. -Да ну нахер. – Отмахнулся он от собственных мыслей. – Просто красиво. Однако никогда не стоит забывать, что такое первозданная красота - что она такое по-настоящему. Бенгальский тигр, тоже очень красив. Даже прекрасен. Но попробуешь его погладить, и руку откусит до самой задницы. Такова эта красота – она с клыками и вечно хочет жрать. Сегодня, ему довелось лично в том убедиться. Лёха не сразу заметил, что картина просеки, укутанной в снежный саван, изменилась и на него теперь кто-то внимательно смотрит. Моргнул, выдохнул струйку дыма. |
