Кира тыкала ей в шею пистолетом и брызгала слюной:

– Как же я вас всех ненавижу! И тебя, и власть, и страну эту поганую.

Елена вспомнила брачные аферы.

– А в чем виноваты женщины, которых ты обманывала?

– Да в том, что терпят диктатуру! Не выходят на майдан.

– Мечтаешь о перевороте?

– Не мечтаю, а делаю! Рашке конец! Америка и Запад с Украиной. Это сила! Они разобьют вашу армию и разорвут рашку на части. А я помогу.

– Чем же? Убьешь меня?

– И тебя тоже.

– Я всего лишь делала свою работу.

– А я не могу! Всех спортсменов отстранили. За что? За поганую власть! Вот грохну вертолет и буду выступать за нормальную страну – за Польшу!

– Польшей тебя купили.

Сорокина яростно замахивается и замирает с поднятой рукой. Прислушивается. В искусственный шум вертолета из колонок вклинивается новый звук – стрекочущий свист. Механический гул приближается. Еще один вертолет. На этот раз настоящий!

Сорокина прыжком возвращается к окну. Она вся внимание. Видит цель, тянется за РПГ. Поднимает, готовится, прицеливается.

Выстрел!

Хлопок порохового заряда бьет по ушам, пороховой дым заставляет щуриться, едкий запах щекочет нос. Секунда, вторая – и под окном слышен металлический звон. Пустая болванка грохается об асфальт.

Елена видит недоумевающее лицо Киры – осечка? Диверсантка впопыхах заряжает запасной выстрел. Петелина не выдерживает и усмехается:

– Чемоданчик-то другой.

Кира смотрит на гранатомет, взвешивает в руке выстрел, переводит взгляд на Петелину.

– Ты? Из-за тебя? Сдохни, тварь!

Разозленная спортсменка готова броситься на следователя. Неожиданно люстра над кроватью брызжет осколками. Стекляшки впиваются Елене в спину, достается и Сорокиной. Она оседает под окном и вынимает острое стеклышко застрявшее в плече.

– Снайпер. Охрана министра, – догадывается Кира. Ее бледное лицо осеняет спасительная идея. – Это не я стреляла по вертолету. Это ты!

Кира ползком перебирается на кровать. Одевает Елене умные очки, застегивает на голове велосипедный шлем. Тянет Петелину за плечи, готовясь поднять перед окном.

– Вставай! Получишь награду от любимой власти.

Елена брыкается и скатывается на пол под окно. Сорокина рядом. Они борются. Сорокина старается поднять следователя и водрузить на плечо гранатомет. Силы не равны, руки Петелиной скованы.

Она изображает покорность перед судьбой:

– Руки освободи. Не поверят.

– С дохлой сниму, – обещает Кира.

Ей удается приподнять Елену. Еще один выстрел снайпера пугает обеих, они оседают на пол. Каждой нужно отдышаться. Профессиональный интерес следователя берет свое.

– Тысяча порезов – это фигура речи?

– Считай. Твой тарантас разбили, и ты же виновата. Раз порез! Дочку твою ославили. Два! Мать покалечили. Три!

– Ты толкнула старую женщину с коляской? – ужасается Елена.

– И бывшего твоего разорили. Четыре! А начали с нынешнего, капитана Валеева. Им же и закончили. Пять, шесть, семь, восемь…

Сорокина кривится в улыбке, а Петелину пронзает ужасная догадка:

– Что значит начали? С Петровым кто Валеева подставил? Сама или…

– Вставай!

Сорокина бьет Петелину кулаком в челюсть. И сдавливает шею, пока Елена не теряет сознания. Кира поправляет ей очки, разрезает путы на руках, разминает следы от пластиковых наручников. Кладет на подоконник гранатомет со вторым выстрелом. Цепляет Елену подмышки со спины, поворачивает лицом к окну и дергает вверх под прицел снайпера.