|
Он должен был их отвести по коридору на осмотр к капитану Стерлядьеву, а потом, не дав никому опомниться, выдать всем этапные телогрейки и ватные штаны для отправки вверх по трассе. Вместо этого он почему-то смешался, этот сержант. Прямо на него смотрел светлыми безжалостными глазами плечистый молодой мужик с сильно развитой грудной и ручной мускулатурой, поджарым животом и хорошим, темной замши, елдаком. Сержант хотел было уже скомандовать "Направо! Вперед -- марш!", однако только рот открыл да так и застыл под взглядом этого авторитетного урки, чье фамилие, кажись, было Запруднев. -- Поди-ка сюда, Журьев, -- тихо сказал сержанту зек, скрещивая руки на груди, где в отличие от остальной папуасины вытатуированы были над левым соском только птичка-бабочка да блядская головка. Э, нет, это не блядская головка у него, а маленький Ленин с кудрями, защитник всего трудового крестьянства. Наверное, чтобы в сердце ему не привели в исполнение высшую меру, заделал себе Запруднев этого малыша. Сержант приблизился и подставил ухо, пряча глаза. -- Поди скажи лепиле, что Полтора-Ивана приказал нашу команду на Север не отправлять, -- раздельно и понятно, очень доходчиво произнес Запруднев. Сержант похолодел, потому что сразу понял, что это всерьез. У сержанта, можно сказать, сразу очко сыграло, потому что не всерьез имя Полтора-Ивана в зоне не употреблялось, а если кто пробовал с этим именем пошутить или приврать, немедленно получал хорошую пробоину во внутренних органах. Похолодев, сержант на цирлах почимчиковал к дежурному офицеру медслужбы; ребята улыбались. Официально эта команда называлась "По уходу за территорией", и сейчас после приятного, хоть и слишком горячего, душа она, не дожидаясь распоряжений, вместо перехода в этапный отсек пошла одеваться в свое обычное. -- Товарищ капитан, -- задышал в ухо Стерлядьеву сержант Журьев недопереваренной картофью, -- тут мне зек передал от Полтора-Ивана, чтобы "По уходу за территорией" на прииски не отправлять. Паника протрясла хрупкую конституцию Стерлядьева. Впервые вот так до него впрямую дошел приказ лагерного Сталина, Полтора-Ивана. -- Ладно, Журьев, ты мне ничего не говорил, я ничего не слышал. Отпусти людей, -- пробормотал он, вытирая липкий и холодный -- что: пот, лоб, лоб-пот, потлоб? Между тем людей и отпускать-то было не надо: они сами разбрелись по обширной зоне. Кто в АХЧ подался, кто в КВЧ, кто в УРЧ, кто по кочегаркам разошелся, кто в пищеблок, кто в пошивочную: дел было немало на большой территории Карантинки, и везде эти люди вели приглушенные разговоры, вымогали, запугивали, распоряжались, ибо группа "По уходу за территорией" была самым что ни на есть костяком воинственных "чистяг", подчинявшимся только самому таинственному Полтора-Ивану, которого, признаться, даже из них никто в глаза не видел. |
