С огромным зонтом Уолтер проводил мать с сыном к автомобилю. Шум дождя заглушал их разговор, и Мелани была ему признательна за это. Ей не хотелось слышать, как они прощаются. Она стояла и смотрела на догорающую свечу. Уолтер вернулся абсолютно спокойным, закрыл дверь, поставил на место зонт, постоял молча. Мелани не знала, что сказать. В комнате было душно, догорали свечи и тени больше не плясали на стенах. Даже ветер как будто устал, ярость стихии сменилась отчаянием.

— Ну, Мелани… что теперь?

— Не знаю. — Она не смотрела на него.

— Если хочешь поехать в отель, я отвезу тебя.

— Я не знаю.

— Может, останешься здесь… со мной? — Голос его звучал бесстрастно.

— Нет. — Она сжимала зубы, чтобы удержаться и не задать вопросы, которые мучили ее. И все-таки не удержалась: — Ах, Уолтер, я должна знать о Трейси.

— Что тебя интересует? — раздраженно спросил Уолтер.

— Все. Хочу знать правду. Рональд сказал, что вы были обручены. — Теперь она смело смотрела на мужа. Слово было сказано, и она испытала облегчение. Слишком долго держала она все это в себе. — И Гарри сказал, что ты оплачиваешь ее счета.

— А-а-а… — Глаза Уолтера сузились. — Наш пострел Гарри везде поспел. — Он гордо поднял голову и прямо посмотрел на нее. — Формально все верно. Мы были обручены… когда-то, очень давно. И я помогаю ей отчасти тем, что оплачиваю счета.

— А Кристофер? — Она удивилась, как спокойно звучал ее голос в то время, как сердце сжималось от страха.

— Кристофер? — Губы его побелели. — Этот подлец Гарри говорил тебе о Кристофере?

— Кто его отец?

Уолтер выругался и отвернулся.

— Я не могу сказать. Трейси просила не говорить тебе о Кристофере.

Это прозвучало как признание. И сердце ее не выдержало, так долго скрываемая боль вырвалась в крике:

— Господи, значит, он твой сын! — Чтобы не упасть, она прижалась к стене.

— Мой сын?! — Уолтер резко повернулся, подошел к ней и встряхнул за плечи. — Так вот что у тебя на уме! Значит, ты думала, что Кристофер мой сын?

Мелани кивнула, ее тошнило от потрясения и боли. Его глаза сверкали, отражая пламя свечи.

— Ты действительно решила, что, став отцом ребенка, я отказался признать его?! Ты полагаешь, я способен жениться прямо на глазах у бывшей любовницы, матери моего сына?!

Руки Уолтера сжимали ее словно стальные клещи.

— Боже мой… Мелани, кто же я по-твоему?

— Я не знала, что думать, — сказала она. Его неподдельный гнев заставил ее усомниться. — Мне казалось, что между вами такая близость. Я видела вас как-то на пляже вместе. А когда я посмотрела на нее во время свадебной церемонии, у нее был… такой злой вид.

— Все верно, — угрюмо кивнул он. — Она была настроена против тебя с самого начала, когда узнала, что ты остановишься у нас, и была вне себя, когда узнала, что мы поженимся.

Мелани попыталась проявить объективность.

— Я могу ее понять, ведь она любит тебя…

— Нет, она давно не любит меня. Я даже не уверен, что когда-нибудь любила. Дело в том, что Трейси не отличалась сильным характером и последние пять лет оказались тяжелыми для нее.

— И тогда она, конечно, обратилась к тебе. — Мелани не удержалась от сарказма, слишком велика была боль.