-  Я-то брошу. Но ты проверь сейчас же… на всякий случай.

    -  Каким образом?

    -  Ты у нас полиглот. Проверь, знают ли здесь хоть один из четырех языков.

    -  А если не знают, тогда - не Земля? Чепуха, - сказал Колька. - Смотрите-ка…

    Гепард вскочил и пробежал мимо входа. Зашуршали шаги, зеленый занавес раздвинулся, и в дом вошел вчерашний веселый охотник. Парни смотрели на него, не мигая.

    -  Су-убх'а нараоа? - проговорил охотник.

    Колька спросил:

    -  Ду-ю спик инглиш? Парле ву франсе? Парлата иль испаньола? - и больше для порядка: - Шпрехен зи дойч?

    Охотник засмеялся, прикоснулся к Колькиному плечу и выговорил:

    -  Ко-лия… - потом к Володе: - Во-олодзия… О, хум-м!

    -  Су-убх'а нараоа, хум-м, - повторил Колька. - Коля, Володя… - он тоже тронул охотника за плечо, над перевязью.

    -  Джаванар! - крикнул охотник в восторге от Колькиной понятливости. - Джаванар, Джаванар! Колия - адвеста, - сказал он убедительно и засмеялся, теребя бороду.

    -  Откуда бы ему знать наши имена… проворчал Колька. - Его-то зовут Джаванаром… Ра-фа-ил, - произнес он по слогам.

    Охотник прямо-таки засиял, повторил: «Рафаи, Раф-фаи, хум-м!» - и показал на дверь.

    Жара была крепкая. Они, как из предбанника, шагнули прямо в парную - волосы зашевелились на голове. Гепард, привязанный к дереву, облизывался и басисто мяукал. Поляна была точь-в-точь похожа на вчерашнюю: такие же мощные деревья с перистыми кронами, и густой жестколистый подлесок, в котором сейчас же спрятался дом, стоило лишь отойти от него на десяток шагов.

    Джаванар не повел их к Рафаилу. На краю поляны, у ручья, он стянул через голову перевязь и нагрудник, развязал пояс и остался в неизменных коричневых плавках. На его выпуклой груди висел сухой красный жук с толстыми лапками…

    -  Теперь он будет купаться, - нетерпеливо проговорил Володя и ошибся.

    Джаванар не собирался купаться. Он показывал гостям, что с утра надо бы умыться. С низкорослого кустика над ручьем он сорвал комок зеленых путаных нитей, окунул в воду и потер руками - пошла пена. Мыться было отлично. Вода текла в меру прохладная, чистая, без песчинки. Полотенец этикет не предусматривал. Кожу, скрипящую от чистоты, сушили на солнце, а тем временем причесывались веточками хвоща, похожими на пластмассовые ершики, Но мало того! Подсохнув, Джаванар полез в кусты за ручьем, словно в комод. Поиграв могучими лопатками, выудил сочный корешок толщиной в мизинец, ополоснул его в воде, отломил кончик и стал водить под бородой, ощупывая пальцами кожу. Корешок он осторожно держал, растопыривая свободные пальцы. Волосы сыпались на траву. Колька принял корешок, побрил Володю, а тот в свою очередь, почистил ему щеки и шею под бородой, причем едва не испортил всю красоту, засматриваясь на Джаванара.

    Неподалеку чернел гладкий ствол, уходящий вверх, за лиственный купол. Охотник подбежал к стволу, отбил по нему дробь ладонями. Сверху насморочным басом отозвалось: «Э-хе-хе-ее-е». Джаванар отошел и уселся, поджав ноги. Сейчас же сверху полетели оранжевые мячики, мягко плюхаясь на траву, потом зеленые - покрупнее, и, наконец, по стволу вниз съехала здоровенная обезьяна. Под мышкой она держала мохнатую рыжую дыню. Черная морда нахмурена, губы трубкой…

    Прямо на траве принялись за еду. Ели оранжевые медовики, маслянистую дыню, запивали кисленьким молоком из зеленых грушевидных плодов.