Где же вы, свет разума и сила духа? Вы мне сейчас так нужны! В этом роскошном, но тесном и душном ящике даже голова не работала, мысли плелись, хромая и спотыкаясь, по каменистым тропам безысходности. Я вернусь к тебе, Алёнка, я обещала вернуться, и я это выполню. Ради тебя я выберусь из сколь угодно глубокой могилы.

«Могила разума — страх. Для начала освободиться от страха. Всё это — иллюзия, сон, и на самом деле я нахожусь на поверхности. Воздуха там достаточно, поэтому я не задохнусь. Немет — всего лишь старый кровосос, которых я убивала десятками. Во мне — сила десяти вампиров; не может быть, чтобы я не смогла изыскать в себе ресурсов для освобождения из капкана. Свет разума, отточенная призма, прозрачная и идеальная пирамида…»

Светоч. Мне нужен был светоч. Любовь, над которой не властен ни сумрак, ни сама смерть.

Спасибо, Массимо. Ты — человек среди вампиров.

Тёплые ладошки коснулись моего лица… Я открыла глаза и вместо тьмы увидела свет. Золотые лучи солнца, пробиваясь сквозь пышно цветущую яблоневую крону, озаряли мягким ореолом Алёнкины волосы. Свет струился из её глаз, смотревших на меня с нежностью, а на её плечи падали с веток белые лепестки.

«Так ты преодолела свою нелюбовь к яблокам?» — спросила я.

«Да, глупо их не любить только потому, что они связаны с моей смертью. Яблоня так чудесно цветёт…» — Алёнка подняла глаза к белоснежным веткам.

Я тоже подняла взгляд. Солнце приятно кололо лучиками-иголками, пробираясь через весенний ароматный наряд дерева.

«Это случайно не Горькая Аннетта?» — осенило меня.

«Я не знаю, — пожала она плечами. — Этого сорта уже вроде бы нет… Но было бы забавно снова его попробовать».

Я сказала:

«Я найду её, Алёнка. Весь мир переверну, а разыщу».

Больше не было тяжкой, давящей на грудь земляной толщи, тесных стенок и холодной обивки, скрипа опилок под головой и могильной тьмы. Была залитая солнечным светом поляна в горах, зелёные склоны, ощетинившиеся лесом, синее небо и душистое, бескрайнее, пёстрое разноцветье по колено. Свобода и воздух, солнце и любовь. Здесь мы с Алёнкой целовались у костра, здесь она вернулась из сумрака обратно на свет. Это — Карпаты.

— Ну, а как вам такие декорации, милорд? — спросила я.

Немет, щурясь от яркого света и закрываясь рукой, вскричал:

— Солнце? Оно не настоящее! Это иллюзия!

— Да, иллюзия, — улыбнулась я. — Но попробуйте с ней справиться!

Немет попробовал и не смог, а его кожа между тем уже начала краснеть и покрываться волдырями. Он зарычал, и мечи вновь ударились друг о друга. Вот теперь Немету было действительно трудно сражаться: пузырящаяся кожа причиняла ему жуткую боль. Я начала теснить его, и он, отбивая удары, отступал. Сминая ногами цветы, я наращивала скорость, и он уже с ней не справлялся, а его прекрасное лицо превратилось в страшную обгоревшую харю, золотые волосы висели клочьями на поджаренном черепе. Терпя страшную боль, он ещё бился из последних сил, но они подвели его. Упав в траву навзничь, он корчился, будто на сковородке, а обугленная плоть кусками отваливалась от костей.

Цветущая поляна превратилась в ковёр ручной работы, горный пейзаж — в просторный зал, отделанный в цветистом, филигранно-замысловатом и пышном восточном стиле — с богатыми мозаиками, позолоченными арками и колоннами. Лорд Немет лежал на полу, разбросав руки в стороны и со стонами перекатывая голову, как в бреду — ничуть не обожжённый, но смертельно измученный. Система его психических иллюзий рухнула вместе с его психикой, и он лежал передо мной поверженный и беззащитный — в своём собственном доме.

— Вы проиграли поединок, милорд, — сказала я устало, склонившись и опершись на колени, чтобы перевести дух.