ЭТО ВСЁ УЖЕ БЫЛО.

А ещё был «Майбах», зелёные глаза, вампиры и сумрак.

Сахар уже давно растворился, а чай остыл, но я всё звенела ложечкой в кружке, как заведённая. Плотину памяти прорвало, и я утонула в воспоминаниях… Просто захлебнулась.

Аида. Наша поездка, база охотников, мастер-класс. Лорд Эльенн, замок, князь Огнев, укус Эрики. Монастырский сад и чан с яблочным соком. Седой Тьерри, Луиза-Эмилия и граф.

Сумрак. Пустота.

Дальше — эта квартира, а что было в промежутке — как будто вырезано или затёрто. Только невразумительные обрывки, похожие на сон: цветущая поляна, горы, костёр и зелёные глаза. Люди с оружием, парень с индейскими косичками. И всё… Одни смутные образы.

Где же Аида? Чья это квартира? Почему я здесь, а не дома?

Домой. Мне надо домой.

Было шесть утра, бессонная ночь скончалась в мучительных судорогах. Натянув плащ и всунув облепленные пластырем ноги в злосчастные туфли, я вышла в осенний сырой туман — без завтрака, даже без кружки чая. Оглянулась на дом, который никогда не был моим… Чужая роскошь смотрела мне вслед: ну и катись, мол, восвояси. Ну и покачусь.

Пустая остановка, туман. Дрожь, озноб, сигарета. Укол в сердце. Надо бросать курить.

Почти пустой автобус, место у окна. Моя остановка. Мой дом, тревога… Вместо моего подъезда — руины, ограждённые трепетавшими на ветру красно-белыми лентами.

Меня взяла оторопь. Ничего не понимая, я бродила вдоль дома, ища свой подъезд и не находя его, раз за разом натыкаясь на руины. Куски бетона с торчащей арматурой вперемешку с изломанной мебелью, оконными рамами, шифером… Как же так, что это?

Какая-то старуха с сумкой звякала пустыми бутылками. Хоть у неё спросить.

— Извините… Вы не знаете, что тут случилось?

Старуха повернула ко мне загорелое дочерна лицо. Нет, она была не старой, просто преждевременно разрушенной алкоголем.

— А то ли ты сама не видишь? — проворчала она, дыша застарелым перегаром. — Подъезд рухнул…

— Но из-за чего? И когда? Я просто живу… Жила здесь, — поправилась я, чувствуя, что скоро не смогу говорить из-за солёного кома в горле. — Я уезжала… и вот…

Собирательница пустой тары поглядела на меня сочувственно.

— Эхе-хе, голубушка… Вон оно как. А в августе это было. Двадцатого… Почему помню — так у моего мужика день рождения был, отмечали как раз в соседнем доме. И тут бабахнуло. Говорили — газ взорвался. Жертвы были, людей там попридавливало… Значит, и твоя квартирка там была?

Слёзы уже катились по щекам. Я очнулась в той чужой квартире двадцать девятого… Значит, к тому моменту уже девять дней всё стояло вот так — в руинах…

— Да… Была…

— Ну, не реви, не реви, — заворчала старуха. — Ты к энтим… МЧС или кто ль оно… К властям, короче, обратись, там компенсации положены всем, у кого квартиры погублены. Много шибко не дадут, на новую квартиру не хватит, да с паршивой овцы хоть шерсти клок… С государства-то с энтого нашего… Скажи слава Богу, что не было тебя там, живая хоть осталась — считай, повезло тебе, девонька! Пойти-то есть к кому?

— Спасибо, — пробормотала я, отходя прочь.

У меня больше не было дома. Ничего больше не было — ни дома, ни Андрея, ни Аиды… Он всё-таки замутил роман с этой «Мальвиной» — кстати, перекрасившейся из блондинки в брюнетку, а Аида… Она даже не захотела меня принять в качестве пациентки: наверняка вся эта история с отъездом на месяц была выдумкой, а на самом деле Аида просто не хотела меня видеть.