— И что теперь будет?

— Не знаю, Алёнушка, — вздохнула Аида. — Пятнадцать лет между ними и мной держался мир… точнее, договор о ненападении. И вот снова — пятеро убитых вампиров. Не думаю, что они это так просто оставят.

У меня похолодело в животе.

— Но ведь они напали первыми… А ты защищалась.

Аида невесело усмехнулась.

— Им без разницы, кто первый начал. Им нужен лишь повод. Сказать, что они меня недолюбливают — значит, ничего не сказать. Надо что-то придумывать, что-то решать. Я не хочу ввязываться в войну теперь, когда… появилась ты.

Последнюю фразу Аида произнесла, глядя на меня с устало-задумчивой лаской. Одетая в чёрное, в боевой охотничьей экипировке она выглядела воинственно, её сила и способности немного пугали меня, но это тепло в глазах заставило моё сердце сжаться.

— А почему ты перестала охотиться на вампиров? — спросила я почти шёпотом.

— Это долгая история, — сказала Аида, пожимая мои пальцы. — И грустная.

— Расскажи…

— Не сейчас, малыш.

— Ты сказала, это как-то связано с твоим отцом и сестрой… — Я приподнялась на локте. — Слушай, разве у вампиров бывают дети? Разве они не ходячие кровососущие мертвецы?

— Это заблуждение, — ответила Аида. — Если бы они были мертвецами, у меня не было бы сестры… И меня не было бы тоже. Нет, вампиры — живые, как и люди, просто… иные. Другая раса. Алён… Давай, ты всё-таки попробуешь немного отдохнуть?

— А нам не нужно срочно пускаться в бега? Так в фильмах обычно делают, — устало усмехнулась я.

Аида подвинулась ко мне ближе, поправляя подушку под моей головой.

— Не сейчас, по крайней мере. Смерть этих дурошлёпов обнаружится рано или поздно, но чтобы всё выяснить, даже вампирам потребуется какое-то время. Эту ночь можно досыпать без опасений. Но на случай всяких «если» у меня в подвале — целый арсенал. Остался ещё со времён моей бытности охотницей. Отдохни, Алёнушка. Мне тоже надо отдохнуть и о многом подумать.

Глава 9. Призрак сумрака

Аида сказала: «Отдохни», но какой уж тут был отдых… Остаток ночи пришлось провести в дыхательных упражнениях — вдох-выдох на четыре счёта, на пять, на восемь. Только это и отгоняло боль в груди, которая то и дело поднималась удушающей волной. Однако, не слабо мой разум сопротивлялся новой реальности…

Когда рассвет прокрался в сад, я забралась в малинник и присела на корточки среди зелени и колючих стеблей. Мой личный мир корчился в агонии, смертельно укушенный сумеречным чудовищем — бедный маленький мир, единственной болью в котором были лишь могилы родителей. Его светлое платьице было перепачкано кровью, и он умирал, сжавшись в комок на холодной земле.

— Алёна…

Руки Аиды раздвинули малиновые кусты. Присев рядом, она приподняла моё лицо за подбородок и заглянула в глаза.

— Что, совсем не спится?

— Мне плохо, Аида, — сдавленно прошептала я, зябко ёжась.

Она вздохнула. В её глазах отразилось понимание и нежное сострадание.

— Знаю, детка… И мне невыносимо больно переживать это вместе с тобой.

— Так ты всё чувствуешь, что со мной происходит? — Я шмыгнула носом.

— Конечно, — улыбнулась Аида, коснувшись моего носа пальцем. Но очень уж усталой была её улыбка. — Я эмпат. Мне достаточно взглянуть на тебя, чтобы ощутить все твои переживания, как свои собственные. И твою боль… И твой страх.