Моя картина мира трещала по швам. Разум не хотел верить, пытался отторгнуть страшное видение, но оно наползало на него тяжким мороком. Дыхание перехватило, а сердце пронзила кинжальная боль.

— Алёнушка… — Аида была уже рядом — сжимала мои пальцы. — Я понимаю, в это тяжело поверить. Конечно, лучше бы ты никогда не узнала об этом… Но эта реальность коснулась тебя тогда в лесу, и я уже не смогу дальше ограждать тебя от этого знания. Сумеречный мир дотронулся до тебя своим дыханием.

Моя рука судорожно щупала шею. Как будто никаких следов укуса… Господи, что за бред. Начиталась вампирских романов…

— Нет, он тебя не укусил: я не позволила. Пришлось вступить с ним в бой и прогнать… Пятнадцать лет назад я оставила путь охотника — из-за моего отца и единокровной сестры, но вампиры до сих пор не могут мне простить того, что я когда-то убивала их сородичей.

Боль в сердце душила меня. Ловя ртом воздух, я откинулась на подушки. Аида склонилась надо мной, гладя мои щёки.

— Алёна… детка, — говорила она, щекоча дыханием мои губы. — Отпусти напряжение, не противься открывшейся тебе новой стороне реальности. Твой разум, сопротивляясь непривычной картине бытия, ставит блок — вплоть до физических реакций. Если ты не расслабишься, будет плохо.

— Мне уже… плохо… — прохрипела я.

— Тем более. Иди ко мне! — Аида бережно приподняла меня и заключила в объятия. — Дыши медленно и глубоко. На четыре счёта — вдох, на другие четыре — выдох.

Я дышала, а Аида поглаживала меня по спине. Боль постепенно отпускала.

— Вот так… Умница. — Она опустила меня на подушки, вытирая пальцами слёзы с моих щёк. — Это, конечно, моя вина, малыш… Всё началось с нашей встречи. Из-за своей сущности я соприкасаюсь с сумеречным миром, и ты через меня невольно с ним соприкоснулась тоже. С ним всегда так: где одна встреча — там и вторая. И если ты не достаточно силён, каждая следующая может стать последней.

С моих губ был готов сорваться стон, но Аида нежно прижала их пальцем.

— Нет, Алёна. Я не позволю никому тебя тронуть, даже если для этого вновь придётся встать на тропу войны. Ты пробудила какие-то давно дремавшие струны в моей душе… Я не могу отпустить это просто так. Если судьба свела нас, значит, так хочет Вселенная. А сейчас… — Она склонилась ко мне, кладя ладонь мне на лоб. — Сейчас тебе нужен отдых, чтобы справиться со всем этим. Сон поможет переварить свалившуюся на тебя информацию.

Она дала мне ещё сто пятьдесят граммов ягодной настойки (крепость у неё была, наверно, как у рома) и подарила баночку с каким-то белым порошком, а также серебряный кастет. Баночка была цилиндрической, из мягкого пластика, с отверстием с одной стороны — как детская присыпка. При нажатии на бока флакона порошок распылялся через отверстие.

— Это защитная противовампирская пудра, — сказала Аида. — Для девушки — первое средство и для красоты, и для безопасности. Пудрить желательно всё тело, ну, или хотя бы лицо, шею и руки. А кастет — сама знаешь: бить промеж глаз. Ну, всё, отдыхай, Алёнушка.

Спальня плыла вокруг меня, и я проваливалась в тошнотворную круговерть. Некоторое время я лежала, то закрывая глаза, то открывая, а потом полетела с дикой скоростью в чёрный колодец…

Хмельной морок начал отпускать, когда уже совсем стемнело.