— Да, это я виноват. Повел себя как дурак, — голос его дрогнул.

— Ничего подобного! — вмешался в беседу Чарли. — Просто мальчик не хотел, чтобы от его ребенка — моего внука! — избавились, как от паршивого котенка.

— Мне нужно было дать Хильде время все хорошенько обдумать. Зря я затеял этот разговор на глазах у посторонних.

Стены небольшой комнаты почти сплошь покрывали фотографии в рамках, на которых примерно в равных долях были представлены катера и члены семейства. Самое почетное место отводилось увеличенному снимку, на котором была запечатлена пара, явно родители Чарли.

— И сильно вы разругались?

— Нет, не сказал бы.

— Выкладывай, как все было.

Юноша рассказал.

— А потом вы пристали в Хейвене, и Хильда ушла?

— Да.

— Она предупредила тебя, что так поступит?

— Нет! Я и не предполагал даже, а она — бегом по ступенькам и скрылась… Я еще не успел толком причалить. Крикнула только, что поедет домой на автобусе. Я никак не могу в толк взять… То есть мы ведь даже не поссорились. Так, поспорили немного.

Констебль Бакстер посмотрел парню прямо в глаза.

— И именно тогда ты ее видел в последний раз?

— Да. Когда я пришвартовался и помог пассажирам сойти на пристань, ее уже и след простыл.

— Ты догадывался, что Хильда могла забеременеть?

— Нет, мне и в голову это не приходило, пока она не сказала мне сегодня.

— Но ведь ты не мог не знать, что именно этим может кончится то, чем вы с ней занимались?

Ральф густо покраснел, бросил взгляд на отца, потом отвел глаза.

— Я не предполагал, что это… ну, что случилось… может произойти так вот, сразу…

Наутро о пропавшей девушке по-прежнему не было никаких известий. Были размножены ее фотографии, поставлены в известность подразделения береговой охраны, а после десятичасовых новостей по местному радио передали обращение к населению с просьбой сообщать любую имеющую отношение к делу информацию. В довершение всего полицейские и добровольцы с собаками прочесали в округе все дороги и тропы, заглянули за каждую изгородь, в каждую канаву. Полисмены навестили наудачу некоторых хейвенских домовладельцев в надежде узнать хоть что-то.

Многие в Хейвене знали Хильду как подружку Полы Симмондс, а трое горожан видели ее днем в субботу. Они в один голос показали, что девушка торопливо шла прочь от гавани и была одна. Это, впрочем, не давало ответа на вопрос: поехала она домой на автобусе или пошла пешком? Однако водитель автобуса хорошо помнил, что в городке посадил четверых пассажиров, ни один из которых нисколько не походил на Хильду Клемо.

Засим было принято решение начать полномасштабное расследование.

Если девушку (или «юную особу», как на юридическом языке называли всякого, кому уже исполнилось четырнадцать, но нет еще восемнадцати) позже найдут в канаве изнасилованной и задушенной, начальству меньше всего хотелось бы услышать в свой адрес обвинения в бездействии. При всем том дилемма не из легких: полицейским приходится не раз все взвесить, прежде чем устраивать массированные поиски очередного подростка, которому взбрело в голову отправиться на поиски приключений, не поставив в известность родителей. С Хильдой Клемо — как почему-то почувствовали все — случай был иной.

Для порядка допросили работников автобусной станции, водителей автобусов и таксистов в Труро и Сент-Остелле. Впрочем, были ли у девушки при себе деньги? Сумка у нее точно была, но никто не знал, что в ней лежало. Дело осложнялось тем, что наступило воскресенье.