|
Нам же надо где-то ставить машины. — Мы не насчет парковки, — ответила Лунд, следуя за женщиной. И здесь красная униформа. Здоровые мужики таскали коробки, сверялись с накладными, измеряли ее взглядом с ног до головы. — Нам нужно знать, что Бирк-Ларсен делал в эти выходные. — Мы ездили на побережье. С нашими сыновьями. Пробыли там с пятницы по воскресенье. Снимали коттедж. А в чем дело? Брезент и веревки. Деревянная опалубка и промышленные поддоны. Интересно, задумалась Лунд, с чем ей придется сталкиваться в Швеции на ее новой работе. Оказывается, она еще ни разу не задавалась этим вопросом. Бенгт хотел уехать. Она хотела быть с ним. — А ваш муж не отлучался в город? По какому-нибудь делу? — спросил Майер. Женщина отыскала в горе папок нужную. Вопросы начинали ее раздражать. — Нет! Это была наша первая поездка за два года. Зачем ему ехать в город? В конторе беспорядок. Повсюду разбросаны документы. Большие компании так не работают. У них есть система. Организация. Деньги. Лунд вышла на улицу, заглянула в открытый багажник машины. Папки и коробки все с теми же документами. Детские игрушки. Футбольный мячик — почти как у Майера. Потрепанная игровая приставка. Лунд прошла обратно в контору. — Что он делал, когда вы вернулись домой? — спрашивал у женщины Майер. — Пошел спать вместе со мной. — Вы уверены? Она рассмеялась ему в лицо: — Уверена. Пока они разговаривали, Лунд побродила по тесному закутку, поглядывая на завалы бумаг, выискивая что-нибудь личное среди всех этих счетов, чеков, накладных. — Не знаю, в чем вы его подозреваете… и знать не желаю, — говорила женщина. — Мы были на побережье. Потом приехали домой. И это все. Майер шмыгнул носом, посмотрел на Лунд: — Мы заедем в другой раз. Он вышел на улицу, зажег сигарету, прислонился к одному из алых грузовиков и уставился на мертвенно-бледное небо. В глубине конторы, за старомодным шатким лотком для бумаг, на стене висели фотографии. Красивая девушка улыбается, обхватив за плечи двух мальчуганов. Та же девушка крупным планом, вьющиеся светлые волосы, яркие глаза, слишком много косметики — старается выглядеть старше. Лунд вытащила из кармана пакетик никотиновой жвачки, сунула пастилку в рот. — У вас есть дочь? — спросила она, все еще разглядывая фотографии. И тот снимок, где девушка с обаятельной улыбкой одна, и тот, где она с мальчиками в роли старшей сестры. Женщина уже выходила из конторы. Услышав вопрос, она остановилась, обернулась, посмотрела на Лунд и сказала тихим изменившимся голосом: — Да. И два сына. Шесть и семь лет. — Она пользуется отцовской карточкой из видеопроката? Жена Бирк-Ларсена менялась на глазах. Лицо обмякло, состарилось, рот приоткрылся. Веки подергивались, словно живя собственной жизнью. — Наверное. Почему вы спрашиваете? — Она была дома вчера вечером? Майер вернулся и стоял, слушая. Женщина положила папки на стол. Теперь она выглядела обеспокоенной и испуганной. — Выходные Нанна провела у подруги. У Лизы. Я думала… — Она подняла руку к волосам и замерла, словно забыла, зачем это сделала. — Я думала, она позвонит нам. Но она не звонила. Лунд никак не могла оторвать взгляд от фотографий, от беззаботной улыбки на счастливом лице. — Позвоните ей. Фредериксхольмская гимназия в центре города. Учебное заведение для богатых. Не для тех, кто живет в Вестербро. Перемена. Лиза Расмуссен в который раз набирала знакомый номер. — Это Нанна. |
