|
— Я не знаю. Пойду куплю нам что-нибудь поесть. Бог знает когда еще будет возможность перекусить. Она ушла, а он остался стоять на ступенях, продуваемый ветром и под дождем, не замечая этого. Один. Из тени вышел человек. Он был в черном плаще и черных очках, несмотря на ненастный день. Он сделал несколько шагов и остановился возле одного из плакатов, приклеенных к черному стеклу. На них Троэльс Хартманн улыбался всему миру — уверенный, скромный, молодой. Энергичный и смелый. Десять шагов, и Хартманн оказался рядом с ним. — У вас отлично организованная кампания, — сказал Герт Стокке. Хартманн оглянулся, убедился, что тротуар вокруг них пуст. — Старый король умирает. Новый король ждет у его смертного одра. Да здравствует Троэльс Хартманн, — отсалютовал Стокке. — Вас ищут, Герт. С опущенными уголками рта, с блестящей от дождя лысиной, Стокке сказал: — Какого черта я влез не в свое дело? Надо было просто вести протоколы и молчать, Хольк и Бремер сами бы уж как-нибудь без меня обошлись. — Но вы не молчали. — Я привык хорошо выполнять свою работу. — Знаю. И ценю это. Стокке горько засмеялся: — Правда? Тогда зачем бросили меня на растерзание? И даже не предупредили! Хартманн прислонился к темному стеклу, слился с собственным отражением. — Иногда события происходят помимо нашей воли, и у нас нет никаких средств, чтобы управлять ими. Теперь я знаю это лучше многих. Снова невеселый смех: — Вы так красноречивы. Но чиновники риторикой не увлекаются, так что ваши старания пропали втуне, простите. — Вы солгали мне. Вы говорили, что ваша беседа с Бремером не была отражена в протоколе. — А что мне было делать? — Да хотя бы обратиться в полицию. — Вы сами знаете, что это невозможно. Помолчав, Хартманн спросил: — И что теперь будет с вашей карьерой? — О какой карьере вы говорите? Мне еще повезет, если не лишусь пенсии. Извините, это было ошибкой. Не знаю, зачем я сюда пришел… Стокке развернулся и пошел прочь. Хартманн нагнал его: — У вас будет карьера, если я выиграю. К ступеням подъехала машина Хартманна. Стокке снял очки, устало вздохнул: — Чиновник усваивает это правило прежде всех остальных: никогда не верь словам политика. — Моим словам можете верить. После выборов нам понадобятся порядочные, честные, преданные профессионалы. Не сомневаюсь, что вы полностью соответствуете нашим требованиям. А иначе вы бы не оставили записи о том разговоре. — Слова, слова. Что стоит наобещать с три короба? — Если мы победим, Герт, я найду вам хорошее место. Лучше, чем ваша нынешняя должность. И с лучшей зарплатой. — Он протянул руку. — Если я выиграю. Стокке засмеялся, на этот раз более искренне. — Что вас так насмешило? — спросил Хартманн. — Люди Бремера вышли на меня. И сказали то же самое. Хартманн подошел к машине, распахнул заднюю дверцу, посмотрел на Стокке. Тот потер рукой подбородок, подумал. — Вы должны спросить себя, Герт, кому вы доверяете больше? — Нет. Хартманн силился придумать что-то еще, какую-то новую приманку, но Стокке уже зашагал к автомобилю. — Вопрос должен звучать по-другому: кому я меньше не доверяю, — сказал чиновник. Он сел на заднее сиденье. Из-за угла появилась Риэ Скоугор с сэндвичами. — Я решил подбросить Герта, — сказал он ей. |
