|
— Какие-то репортеры звонили. Я их послал. Если эти гниды снова позвонят, дай мне поговорить с ними. Постепенно в гараже закипала жизнь. За стеклянными перегородками конторы перемещались картонные коробки, складировались поддоны, выезжали на улицу фургоны. — Тайс, я не знаю, что говорить. — Такая же шерстяная шапочка, такой же красный комбинезон. Старший брат и младший брат. — Я хочу помочь. Ты только скажи… Бирк-Ларсен молча смотрел на него. — Они уже знают, кто это сделал? Бирк-Ларсен мотнул головой, сделал затяжку, попытался сконцентрироваться на графике работы, не думать ни о чем другом. — Только скажи, если я хоть как-то… — снова начал Скербек. — Доставка на Стурласгаде, — медленно, будто через силу, произнес Бирк-Ларсен, это были его первые слова за все утро. — Я обещал пригнать им подъемник для погрузки. — Я этим займусь, — сказал Скербек. Майер помахал фотографией перед командой оперативников в штатском. На снимке из базы полиции был изображен вполне ординарный мужчина в черной футболке с тюремным номером в руках. Залысины, синяки на небритом лице, длинные обвислые усы, как у хиппи, уже с сединой. Через всю правую щеку линия, похожая на давний шрам от ножа. Скучающий взгляд направлен в объектив. — Его зовут Йон Люнге, он из Нёрребро. Дома его нет. Мы знаем, что он нарушил закон, и мы… — он прикрепил фото на стену, — собираемся посадить эту сволочь за решетку. Опросите соседей, знакомых по работе. Проверьте бары, ломбарды, торговцев наркотиками. Найдите всех, кто его знает. Ему сорок три года. Живет один. Никому не нужный, никчемный сукин сын… Лунд с чашкой кофе в руках прислушивалась к тому, что говорил Майер, пока сама звонила по телефону Марку. Она успела поспать три часа в одном из свободных кабинетов и чувствовала себя довольно сносно. — У него нет плана действий, — провозгласил Майер, словно это был известный факт. — Нет укрытия. В конце концов он вынырнет, чтобы глотнуть воздуха. И тогда… — Майер хлопнул ладонями с таким звуком, будто выстрелил. Лунд сдержала смех. — Нет, твои уроки шведского не отменяются, — говорила она тем временем Марку. — С чего бы это? Мы же собираемся там жить. Бенгт объяснит преподавателю, почему ты задерживаешься. У тебя не будет из-за этого проблем. Майер взял со стола новую фотографию Нанны, ту, где она была так же красива, но уже без косметики, не улыбалась сексуально, не старалась выглядеть взрослой. — Мы должны узнать о ней все. Текстовые сообщения, голосовая почта, электронная почта. Особенно важно то, что связывает ее с Люнге. Марк продолжал ворчать. — Мы улетаем сегодня вечером, — внушала ему Лунд. — Я позвоню тебе, когда закажу билеты. — За дело, — скомандовал Майер и вновь оглушительно ударил в ладони. Когда все ушли выполнять задания, он подошел к Лунд и сказал: — Букард хотел вас видеть. Старик сидел в кабинете, который совсем недавно Лунд называла своим, и смотрел на снимок Люнге. Майер докладывал ему то, что узнал из материалов прошлых дел: — Тринадцать лет назад задержан за эксгибиционизм на детской площадке. Через год изнасиловал девочку. Четырнадцатилетнюю. Шеф слушал. Лунд стояла у двери с остывшим кофе. Выражение лица Букарда ей не нравилось. — Спустя шесть лет после этого помещен на принудительное лечение в тюремную психиатрическую больницу. Выпущен восемнадцать месяцев назад. Все это Майер повторил по памяти, всего лишь раз просмотрев дела. Производит впечатление, подумала Лунд. В каком-то смысле. — Так почему он на свободе? — спросил Букард. |
