|
— Так почему он на свободе? — спросил Букард. Майер пожал плечами. — Потому что его больше не считают опасным? — предположила Лунд. — Всегда так говорят. — Не всегда, Майер, — отрезал Букард. — Сара, что скажешь? — Нужно поговорить с ним. Майер вскинул брови: — Это мягко сказано. Он играл со своей полицейской машинкой. Катал ее по столу и радовался, когда от этого на крыше вспыхивал синий маячок и включалась сирена. Совсем как ребенок. — Прекратите, — сказал ему Букард. — И вообще, мне надо поговорить с ней. Майер поставил машинку на стол с преувеличенной осторожностью. — Если речь пойдет о деле… Но что-то во взгляде Букарда остановило его, и он, бормоча себе под нос, вышел. Как только за ним закрылась дверь, Лунд подхватила свою сумку и сказала: — Мы об этом уже говорили. Ты знаешь ответ. — Ситуация меняется. — Шеф! Нам негде жить. Бенгт ждет меня в Швеции. Марк завтра должен быть в школе. Она пошла к двери. — Я только что из лаборатории, — сказал Букард ей вслед. — Девушка была жива, когда машину столкнули в канал. Требуется двадцать минут, чтобы машина такого размера заполнилась водой. И добавь к этому время на то, чтобы захлебнуться. Он стал вытаскивать из конверта пачку отчетов и фотографий. — Это не мое расследование, — сказала Лунд, копаясь в сумке, перекладывая вещи, которые уже сложила туда. — Ее насиловали несколько раз. Он пользовался презервативом и никуда не торопился. Лунд подождала, пока он закончит читать заключение, и сказала: — Марк уже настроился на поездку. Нет! — Все это продолжалось часами, возможно, все выходные. Характер ранений указывает на то, что до того, как привезти в лес, ее держали где-то в помещении. Лунд сняла с крючка пальто. — И вот еще что, — сказал Букард, держа на весу маленький пластиковый пакет для вещдоков. Лунд не могла не посмотреть. — Майер показывал это матери. Она говорит, что никогда не видела этот кулон. — Букард откашлялся. — Девушка сжимала его в правой руке в момент смерти. Мне кажется, что это он заставил ее надеть кулон. Она сорвала его с горла, когда тонула. Других объяснений не вижу. Лунд стояла у окна, глядя на унылый внутренний двор перед тюремными камерами. — Это не обычная схема, Сара: изнасиловать девчонку, а потом убить, чтоб не шумела. Ты это понимаешь. — Он буравил ее черными глазами-бусинами. — Думаешь, мы когда-нибудь нашли бы ее, занимайся этим делом… — он кивнул на дверь, — наш новый друг Майер? — Я не останусь… — Со Стокгольмом я договорился. Они подождут, пока ты закончишь это расследование. И он ушел, оставив фотографии, отчеты и маленький пакетик для вещдоков на столе. Ушел, оставив Лунд наедине с собой. Она думала о Марке и Бенгте. О Швеции и о новой гражданской работе в Стокгольме. Но в основном она думала о Нанне Бирк-Ларсен, об истерзанном теле в багажнике черного «форда», сброшенного в илистый канал. Лунд взяла прозрачный пакет, поднесла к свету. Это был кулон на позолоченной цепочке. Дешевое стекло. Броская вещь. Не похожа на обычные украшения. Черное сердце. Вернулся из коридора Майер с красным лицом. Должно быть, Букард ему сказал. — Это возмутительно. — Полностью с вами согласна. Мы будем действовать, как я сочту нужным, до конца недели. Если дело к этому сроку не будет закрыто, отдам его вам. |
