Он оказался в гостиной третьего номера. Анна Григорьевна, затаив дыхание, следила за его действиями.

— Оставайтесь на месте, — сказал он ей. — Довольно того, что уже мне приходится нарушать закон. Если кто-то постучит в наш номер, затворите дверь и опустите полог, визитёру объясните, что я сижу на горшке и не могу сейчас с ним разговаривать.

Шумилов, осматриваясь, медленно двинулся по номеру. Было темно, однако света, проникавшего через большое окно, хватало, чтобы ясно видеть предметы обстановки. Всё прибрано, полог, отделявший альков от гостиной, отдёрнут. Кровать голая, без постельных принадлежностей, только на высоком матрасе выделялось большое бурое пятно. Алексей сел на кровать лицом к гостиной, и взгляд его уперся в шкаф, расположенный строго напротив. Сдвинутый сейчас с обычного места, он отражал в своём зеркале часть окна и маленький столик перед диваном.

Смутная, пока никак не оформленная догадка забрезжила в голове Шумилова. Алексей чрезвычайно заинтересовался собственным предположением; он подошёл к шкафу и подвинул его на прежнее место. В зеркале отразилась кровать. То, что видел Шумилов перед собою, весьма напоминало картину в раме, не хватало только персонажей, резвящихся на этом широком любовном ложе. Воображение Шумилова быстро дорисовала недостающие фрагменты, и он решительно дёрнул ручки на дверных створках шкафа. Дверца платяного отделения легко подалась, а вот бельевое оказалось хорошо заперто. И именно на этой дверце находилось зеркало! И что же это могло значить? Шумилов на миг задумался.

Можно было бы, конечно, попробовать и здесь пустить в ход маникюрные ножнички, но оставлять царапины на замке не хотелось. Кроме того, главная хитрость этого шкафа должна была состоять вовсе не в закрытой двери, а… в открытой задней стенке. Разумеется, если только предположения Шумилова верны!

Он опять отодвинул шкаф от стенки и принялся скрупулезно изучать заднюю панель. Она была тонкой, из плотного картона и состояла из двух частей, стык половинок проходил вертикально и соответствовал разделению шкафа на платяное и бельевое отделения. Постучав костяшками пальцев по меньшей из двух картонных панелей, Шумилов увидел, как она «дышит», легко колеблется на своём месте. Это могло означать только одно: задняя стенка бельевого отделения едва держится. Через несколько секунд Шумилов понял, что она просто висит на двух гвоздиках, вбитых не очень глубоко в крышу шкафа. Взявшись за эти гвоздики пальцами, Шумилов без особых усилий вынул их из разбитых отверстий, и…. картонный лист легко отвалился. Доступ в шкаф с тыльной стороны оказался свободен благодаря простейшим манипуляциям. Отставив картонную стенку в сторону, Шумилов заглянул в бельевое отделение и подивился тому, как неожиданно точно подтвердилась его полусумасшедшая догадка: никаких полок там не было и в помине, а зеркало оказалось односторонне прозрачным стеклом!

Шкаф третьего номера, как теперь точно знал Алексей Иванович Шумилов, являлся отлично оборудованным наблюдательным пунктом. В него было несложно попасть через дверь соседнего номера. Эта наблюдательная позиция предоставляла замечательную возможность видеть и слышать всё происходившее в третьем номере. Именно о таком предназначении шкафа красноречиво рассказывал стоявший в шкафу стул, ножки которого оказались любовно обмотаны тканью — чтоб при передвижении не производили шума. А подле стула лежала дверная ручка.

— Вот она, милая, — улыбнулся Шумилов, поднимая её.

Он вставил ручку в отверстие в дверном замке, и она прекрасно подошла. Поиграв ручкой, Алексей убедился, что она легко и беззвучно проворачивается, выдвигая и утапливая защёлку в замке. С другой стороны двери за действиями Алексея Ивановича изумлённо наблюдала Анна Григорьевна.

— Что это такое? Откуда вы взяли? — пробормотала она удивлённо.