Димка проскользнул в дверь бочком и вернулся, неся отодранный с мясом плакат.

На лестнице Надежда внимательно плакат рассмотрела. Все верно, синий круг на белом поле, та же надпись, а внизу, уже на белом напечатано мелким шрифтом:

«Клуб андербайкеров приглашает всех желающих. Велосипеды свои. Адрес клуба: улица Галерная, дом 48, второй двор, налево под арку».

Восхитившись про себя, насколько точно указан адрес, Надежда сделала смелое предположение, что парень с фотографии носит свою синюю футболку не просто так. То есть эти футболки специальные и в магазине купить их нельзя, а можно получить в этом самом клубе андербайкеров. Стало быть, в этом клубе парня должны знать. И если Надежда покажет фотографию, вполне возможно, что ей скажут фамилию парня и его домашний адрес. Или хотя бы телефон. Или хоть какие-то координаты.

Надежда примерно знала, что байкеры — это велосипедисты. Тем более в объявлении было сказано, что велосипеды должны быть свои. Идя дальше, следовало предположить, что андербайкеры — это велосипедисты, катающиеся под землей. Об этом говорило и название клуба — «Солнце под землей». Никакого солнца там, разумеется, нет, это аллегорическое выражение, означающее, надо думать, что под землей у андербайкеров есть свой интерес.

Надежда слышала, о таких ненормальных велосипедистах, которые ездят на своих велосипедах по рекам, по болотам и даже по пещерам.

Есть даже такие, которые прыгают на велосипедах с мостов или высоких обрывов. Она сделала смелый вывод, что члены клуба с экзотическим названием «Солнце под землей» ездят на своих двухколесных друзьях по городским подвалам.

Надежда нашла в компьютере карту города и выяснила, что Галерная улица идет параллельно Конногвардейскому бульвару и уходит от Исаакиевской площади черт те куда в дебри старого города.

Так сложилось, что тот район — очень старый, с красивыми домами конца восемнадцатого и начала девятнадцатого века, оказался весьма далек от технического и всякого другого прогресса. То есть в свое время из огромных барских квартир были понаделаны дремучие коммуналки, да так и остались они до сих пор. Метро в тех местах было никак не проложить — дома старые, стоят тесно, запросто могут обвалиться. Наземный общественный транспорт ходил из рук вон плохо. Получалось, что вроде бы и центр, а самое настоящее захолустье. В советское время народ без сожаления бросал запущенные коммуналки и ехал куда дадут — в Купчино, на Комендантский аэродром, на Гражданку или даже на самый конец света, в Сосновую Поляну. В послеперестроечные времена, при всем спросе на жилье, никто не хотел расселять коммунальные квартиры в этом районе, агенты по недвижимости прекрасно знали, что обеспеченные люди не станут там жить — уж больно неприглядный вид открывался из окон, да и сами дома были почти в аварийном состоянии.

И остались жить в том районе одни люмпены, которым не нужно было ездить на работу, остальные, чертыхаясь и ругая городские власти, давились по утрам в немногочисленных автобусах и маршрутках и мечтали скопить денег на квартиру в более приличном месте.

Так что андербайкеры правильно выбрали место дислокации — в том дремучем районе все здания старые. И подвалы в них подходящие.

Надежда посмотрела по карте, где находится нужный ей дом сорок восемь, и отбыла, наказав коту Бейсику быть за хозяина, но дверь никому не открывать.

Асфальт в переулках был окончательно раздолбан, а местами его и вовсе не было — мостовая, как в позапрошлом веке, была вымощена булыжником. Сказать, что окружающие дома нуждались в ремонте — значит совершенно ничего не сказать. Они из последних сил кричали о нем всей своей отбитой штукатуркой, всеми своими обваливающимися балконами.