— Нет. Она пожелала уберечь меня от этого и покончила с собой. — Медленно поглаживая длинную бороду, судья признался: — Я тогда думал все бросить. Хотел уйти от мира, каковой вдруг показался мне серым и безжизненным, если не мертвым. — Он помолчал, затем вдруг накрыл руку Чао Тая своей. — Тут никто не сумеет помочь тебе или дать совет. Ты должен сам решать, как быть дальше. Но какой бы ты ни сделал выбор, Чао Тай, моя дружба и то, сколь высоко я тебя ценю, останутся неизменными. — Он грустно улыбнулся. — Мне надо завершить утренний церемониал — в таком виде я, наверное, похож на пугало! А ты возьми четырех стражников, отправляйся на ее лодку, разыщи там служанку, что следила за девушкой и обо всем докладывала ее хозяину, а заодно допроси остальных. Нам необходимо установить личность таинственного покровителя. Затем возвращайся к себе на постоялый двор с десятком стражников, вели им доставить тело девушки в судебную управу и займись поисками убийцы.

Судья повернулся спиной к Чаю Таю и проследовал за ширму.

Тайвэй встал со скамьи и отправился выполнять приказ.

Глава 21

Вскоре после того, как Судья Ди приступил к утренней трапезе, вошел Таю Гань. Пожелав судье доброго утра, он жизнерадостно поинтересовался, не пришел ли кто требовать награду, Ди, покачав головой, знаком велел ему сесть, в молчании доел свой рис, отложил палочки и откинулся на спинку кресла, а кисти рук спрятал в широкие рукава. Затем он поведал Тао Ганю о том, какие неожиданные последствия возымело поддельное объявление.

— Так это любовная связь привела цензора обратно в Кантон? — удивлению воскликнул Тао Гань.

— Отчасти. Вместе с тем он надеялся раскрыть заговор Мансура, так как ясно дал понять Зумурруд, что прежде всего встретился с кем-то из арабов.

— Но почему цензор держал все это в секрете, господин? Почему не доложил о заговоре Великому совету сразу по возвращении в столицу…

— Цензор плохо разбирался в женщинах, Тао Гань, однако звал толк в делах государственной важности. Он подозревал, что за всем этим может стоять кто-то из высокопоставленных придворных, а потому никого не стал посвящать в свои планы, пока не найдет явных доказательств; у цензора было много влиятельных врагов, и даже в суде они могли обзавестись доносчиками, дабы те держали их в курсе тайных решении совета. Надеясь раздобыть бесспорные улики, господин Лю поспешил обратно в Кантон, где и погиб по легкомыслию любимой женщины.

— Но как мог столь утонченный господин потерять голову из-за продажной арабской танцовщицы?

— Видишь ли, она слишком разительно отличалась от изысканных и образованных ханьских женщин, каких цензор привык видеть при дворе. И должно быть, до этого он никогда не встречал ее соплеменниц. Ведь в столице, в отличие от Кантона, нечасто попадаются арабы, а тем более арабские красотки. Думаю, тут сыграли роль необычность и новизна. Чувственная красота танцовщицы пробудила годами подавляемые желания. А столь сильная страсть презирает любые границы — племенные, общественные и культурные. Наш Чаю Тай также потерял голову из-за этой женщины, Таю Гань, так что советую тебе не упоминать о ней при нашем друге — откровения и жестокая смерть Зумурруд глубоко его потрясли.

Тао Гань глубокомысленно кивнул.

— Брату Чаю всегда не везло с женщинами, — обронил он. — Но кто мог убить ее, господин?

— Чао Тай полагает, что это сделал Мансур. По его мнению, Мансур также любил Зумурруд и, когда та в его доме стала заигрывать с гостями, пришел в дикую ярость. Араб мог выследить танцовщицу, когда она шла к Чаю Таю, забраться на крышу дома напротив и оттуда подглядывать за ними. Увидев этих двоих чуть ли не обнаженными, Мансур вообразил, будто у них любовное свидание, и убил женщину в приступе ревности.