— Вас привели сюда, — монотонным голосом начал Николя, — в качестве свидетеля и подозреваемого по делу об убийстве, совершенном в особняке Сен-Флорантен 2 октября 1774 года. Орудия правосудия, которые вы здесь видите, должны побудить вас ответить на мои вопросы с полной откровенностью, и я, как магистрат, надеюсь, что вы поступите именно так и не заставите нас применить к вам предписываемые процедуры, влекущие за собой крайне неприятные последствия.

Похоже, его речь не впечатлила молодую женщину, хотя, сама того не замечая, она сжала левую руку в кулак; эту деталь, подмеченную еще при первом допросе, Николя занес в черную записную книжечку.

— Мэтр Сансон, попросите ваших помощников занять свои места.

Подручные палача перестали сновать с места на место, и под высокими сводами воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием углей в жаровне.

— Начнем, — произнес Николя. — Вы были любовницей Жана Миссери, по крайней мере до тех пор, пока у него не вспыхнула страсть к жертве?

Горничная молчала, уставившись в пол.

— Должен ли я расценивать ваше молчание как признание?

Она подняла голову.

— Я предпочитаю сказать правду. Да, Жан был моим любовником. Он обещал на мне жениться.

— Действительно, герцогиня де Ла Врийер рассказала об этом одной из своих подруг, а та сообщила мне, — не моргнув глазом, солгал Николя, вызвав восхищение Бурдо.

Горничная в отчаянии откинула голову и замотала ей, словно загнанное в ловушку животное.

— Следовательно, вы подтверждаете этот факт. Нам также известно, что сей домашний донжуан испытывал затруднения при удовлетворении своей новой юной подруги и далеко не всегда был в состоянии…

— Для меня он был хорош всегда! — в ярости воскликнула женщина.

— Я вам верю, с вами у него всегда все было хорошо. Но представьте себе, что кто-то угощает несчастного успокоительным отваром, точнее, отваром, способным отправить почивать его копье. Не был ли сей отвар, используемый госпожой де Ла Врийер в качестве снотворного, коим оная дама нередко злоупотребляет, подарком от брошенной и ревнивой возлюбленной, пожелавшей успокоить и погасить пыл, теперь предназначавшийся для другой?

Она молчала.

— Что ж, почему бы и нет; представим себе, что бедняга стал его употреблять, а потом, чтобы справиться с новым недугом, принялся использовать другие вспомогательные средства, более эффективные. Что делать? Удвоить дозу отвара, чтобы, наконец, дворецкий перестал устраивать новую любовницу вовсе. Предлагаю вам самой все рассказать, иначе я немедленно передам вас в руки палача, и тот, обещаю вам, любым способом вырвет у вас правду. Я обвиняю вас в том, что вы знали, что в тот вечер Маргарита Пендрон находилась в кухне. К кому на свидание она шла?

Вместо ответа горничная снова принялась раскачивать головой в разные стороны. Неожиданно послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, и на пороге, в перекошенном галстуке и с багровым от ярости лицом появился Ленуар.

— Сударь, я приказываю вам прекратить этот незаконный допрос, противоречащий всем правилам ведения судопроизводства, нарушать которые, пока моя должность что-нибудь значит, я не позволю никому. Немедленно освободите эту несчастную женщину, равно как и всех прочих свидетелей, ожидающих за дверью.