Вдоль берега реки показался открытый участок земли, и Дэйн, сойдя с дороги, стал рассматривать ил: нет ли там следов. Поскольку никто из отряда ничего не понимал в следопытстве, он добровольно взвалил на себя обязанность научиться разбираться в различных отпечатках, оставляемых местными животными. Помогали земные аналогии; но и введенные гипнотическим путем знания о местной природе немало способствовали обучению, оживляя работу памяти. Ну а чем больше занимаешься каким‑либо делом, тем больше растет мастерство.

Он понимал, что даже на Земле над следопытом‑недоучкой могли посмеяться опытные люди, которые сразу видели бы ясную картину там, где он различал лишь бесформенные черточки. Но некоторые отпечатки в грязи были и ему понятны. Так, например, вот этот трехпалый перепончатый след принадлежал апорре, и для него не составило труда разобрать, что рядом – следы рашас, и прочитать историю, которую поведали отпечатки. Хищник вышел из джунглей, остановился попить на берегу и вскоре выбрался на дорогу. Дэйн разглядел едва заметные капли влаги на камнях, где зверь, – а может, это была и самка, столь же тяжелая у данного вида и еще более опасная, – стряхивал воду с морды. Слабый след уходил через дорогу к джунглям. Теперь хищник мог поджидать их впереди, и от этой неприятной мысли рука землянина потянулась проверить, свободно ли вытаскивается меч из ножен. Он открыл рот, чтобы предупредить остальных – ведь они теперь, шагая по дороге, созданной цивилизацией, могли полагать, что выбрались из джунглей, – когда Райэнна остановилась и повернулась к нему.

– Послушай, – сказала она, – что это за шум?

Дэйн прислушался; издалека доносились какие‑то мелодичные звуки, словно звучали колокольчики. «Вот идет Санта‑Клаус…» Под этим палящим солнцем, от которого катился пот со лба, звук казался нелепым; отраженные от камней солнечные лучи направляли жар волнами вверх, и Марш ощущал себя стоящим на поверхности раскаленной сковородки.

Те щели, что служили ящерам ушами, были не столь чутки; прошло несколько минут, прежде чем Драваш поднял голову, прислушиваясь к странному позвякиванию.

– Колокольчики ганджиров, – сказал он. – Должно быть, караван идет. Вы, люди, предоставьте мне разговаривать с ними. – Он переключился с местного арго карамского языка, на котором они общались, на «высокий стиль» – древний язык ящероподобных, несколько модифицированный изменением некоторых трудных для них звуков, и этот язык – как припомнил Дэйн из полученных уроков – был, подобно латыни в средние века, языком торгового общения между самыми различными культурами.

Звон становился все громче, и за ближайшим поворотом Марш уже различал за деревьями неясные высокие силуэты. Аратак положил огромную лапу на плечо Райэнны и что‑то сказал, она засмеялась.

Все четверо стояли на середине дороги. Пытаясь получше разглядеть группу сквозь деревья, Дэйн машинально сделал шаг вбок, поближе к джунглям, затем опомнился и бросил быстрый взгляд через плечо. Нет, ничего; пелена листвы висела неподвижно.

«Черт, да этот кот уже наверняка убрался на несколько миль отсюда. Кошачьи – нервные животные. Вряд ли он будет прыгать, когда с таким шумом приближается караван». Неужели они действительно едут с колокольчиками? Впрочем, шума как раз достаточно, чтобы распугать всех животных в джунглях…

Обжигающая духота, звон колокольчиков, пропотевшая одежда и веселая рождественская песенка – все смешалось у него в голове.