— Тебе кто это сказал?

— Я так сам думаю. И написано везде. Теперь даже в газетах пишут.

— Ты газеты читаешь?

— Иногда читаю колонки Бориса Кузина. И Дмитрий Кротов хорошо пишет. А вот еще есть автор — Петр Труффальдино. Он Ленина разгромил в последней статье. И Шайзенштейн, по-моему, умный журналист.

— Знаешь, — неожиданно для себя сказал Струев, — ты такую гадость больше не читай и никому не пересказывай.

— А вы что, за Ленина? Да? Вы за этих, красно-коричневых? Повернуть историю вспять?

— Я не читал Ленина. Про историю вовсе не понимаю. И потом, я всю жизнь делал что-то такое против власти, смешно на старости лет ее славить. Но знаешь, бегать в дворовой кодле — унизительно. Стыдно очень.

— Я не понимаю.

— Я тебе объясню. Это опять про драку. Ты дрался когда-нибудь?

— Да.

— Это опасно, правда?

— Опасно.

— Но ты понимаешь, что так, как дерешься ты, — не очень опасно, верно? Ну, стукнут по носу, встанешь, пойдешь домой. Бывает опаснее, согласен? Есть другая драка, взрослая, там бьют сильнее.

— Понимаю.

— Но ведь и у взрослых бывают просто зуботычины, а бывает всерьез, до крови.

— Да.

— А как ты думаешь, ты бы понял разницу во взрослой драке — страшная она по-настоящему или так, характер показать?

— Наверное, понял бы.

— А в настоящей драке, в страшной драке, ты бы понял, кто дерется лучше, кто хуже, кто сильнее?

— Откуда я знаю.

— Ты и не можешь знать. Ничего стыдного нет в том, чтобы не знать того, чего знать не можешь в принципе.

— Правда.

— И ты понимаешь, что есть настоящие драчуны, боксеры. А есть мастера бокса, чемпионы. На их драку приходят смотреть, но мало что понимают. Так вот, в спортивной раздевалке во время хорошего боя мастеров сидят второразрядники. Они сами не дерутся, и даже не смотрят, они обсуждают драку. Они никогда не станут мастерами, будущего у них нет. Им уже по двадцать лет, ничего из них не вышло, держат их для количества, а через год вышвырнут из бокса к чертовой бабушке. Их даже в зал не зовут смотреть бой. Они проходят в раздевалку и сидят в теплой потной раздевалке, делают вид, что они тоже боксеры. Понимаешь?

— Да, понимаю.

— Так вот, лучших знатоков бокса, чем эти второразрядники, в природе нет. Они сидят в своей вонючей раздевалке и ругают мастеров. Это стыдно.

— Вы считаете, что разоблачать Ленина тоже стыдно?

— Стыдно быть Труффальдино. Или ты хочешь?

— Не хочу.

— И правильно.

— Но ведь нет уже всех этих страшных лозунгов.

— Другие есть.

— Правда, другие есть. — Мальчик посмотрел на огромную рекламу корпорации Михаила Дупеля: летящий вокруг земного шара голубь, держащий в клюве золотую кредитную карточку, и надпись «Такой удобный мир»; реклама эта, выполненная известным оформителем Валентином Курицыным, попадалась теперь на всяком углу, любой забор заклеивали этим ярким плакатом. — Но ведь это разные лозунги. Власть денег отвратительна, — сказал мальчик, — но она лучше власти диктаторов.

— Чем же? — спросил Струев.

— Мне кажется, — сказал мальчик, которому родители давали деньги, чтобы он поел в школе, — что деньгам все равно, кому принадлежать, а власти — не все равно.

— Думаешь?

II

Примерно то же самое говорил ему румянощекий Боря Кузин, покойно сидя в розовом кожаном кресле ресторана «Ностальжи».