Кабинет сверкал чистотой. Сергей Львович расплылся в кожаном кресле и прикрыл глаза. Он не хотел шевелиться: головная боль едва-едва угомонилась на перине из четырех таблеток «но-шпы» и доброго глотка коньяка. Директору всегда казалось, что таблетки лучше действуют, если их разжевать, а уж малая толика алкоголя заставляет лекарство всасываться еще лучше. А то, что пишут в инструкциях — чушь.

В дверь постучали, директор кашлянул:

— Да-да, — и постарался чуть пошире приоткрыть веки, которые нещадно смыкал груз сонливости. — Войдите.

На пороге появился аккуратный мужчина в костюме. Вид портил слой пыли на туфлях и пятно мела на рукаве.

— О, заходите, заходите. История, обществознание… А ведь я вас предупреждал, что девятый «А» не из легких.

— Встречал хулиганов, но таких… — Андрей Викторович улыбнулся как-то странно, и выражение его лица не понравилось директору. Он встал, указал посетителю на кресло, а сам заходил по кабинету, заложив руки за спину.

— Вы же знаете, к чему подобное приводит. Между нами говоря, физический метод — действенный, не могу упрекнуть. Эмоции, опять же… Но у школы и так проблем выше крыши. Уволить вас — проблему не решит. Ребятам надо пройти программу, а искать кого-то… Знаете, я удивился, что вы согласились на эту вакансию. До вас пятеро преподавателей отказались. Пятеро! И две учительницы. Одну из кандидатур я сам завернул, там женщине под семьдесят лет. Не хотел рисковать, — директор развернулся к Андрею Викторовичу, окинул его взглядом, и одновременно проверяя, не шевелится ли боль в затылке. Заметил сбитые костяшки кулака, моргнул и сказал: — Да вы садитесь, в ногах правды нет.

— Спасибо, — кивнул историк и устроился в прохладном кожаном кресле. Сегодня за окном проглядывало солнце, и хотелось верить, что через месяц наступит настоящая весна. Но вряд ли так будет — март почти зимний месяц.

— Так вот… я вообще-то и сам сторонник крепких мер. Тем более с такими, как Шульга. Только это чересчур, я считаю. Еще раз повторю, что уволить я вас не могу, да и не хочу. Вы еще молоды, но все-таки попытайтесь контролировать свою горячую кровь.

— Понимаю, что оправдание будет звучать по-детски, но он первый ударил меня. Я перехватил его кисть, и так получилось, что немного перестарался. Рука соскользнула…

— Понимаю, понимаю. Но все-таки, — Сергей Львович поморщился. — Давайте впредь обходиться без подобных мер.

— Почему нельзя исключить из школы хулиганов?

— Понимаете, к нам сейчас и так повышенное внимание. Я ведь вам объяснял… Школу и без того чуть не закрыли.

— Но бездействие и безнаказанность повлечет новые инциденты. Не думаю, что эти… ученики ведут себя так только на моих занятиях.

— Другие преподаватели не жалуются и за допуском на занятия их не отправляют, — парировал Сергей Львович. — Не в упрек вам будет сказано.

— Новенький, кажется, Плотников — он тоже хулиганистый тип. Вы беседовали с ним перед тем, как принять в школу? Составляли психологический портрет?

— Конечно! — всплеснул руками директор. — Само собой! С ним беседовал и я лично, и мой заместитель по воспитательной работе. Кроме того, у него были рекомендации с прошлых мест учебы.

— То есть, он уже не одну школу поменял? — прищурился историк.

— Исключительно по семейным обстоятельствам. Разъезды, родители люди деловые, бизнес.

— Понятно, — вздохнул Андрей Викторович. — И что же мы дальше делаем?

— Работаем, само собой.