|
Хью и Мари проводили ее растерянными взглядами. Валлиец спросил: – Что случилось? У ее милости такое лицо, словно она столкнулась с самим дьяволом! – Не знаю, – ответила огорченная Мари. – Вчера оба они казались такими счастливыми и влюбленными, а сегодня утром она плакала так, что сердце разрывалось слушать. А потом – этот немедленный отъезд. Хью крепко обнял ее: – До свидания, моя милая. Если я не ошибся в лорде Престоне, то мы поедем в Лондон следом за вами, едва он вернется домой. – Я не хочу с тобой расставаться! – воскликнула Мари, и на ресницах у нее заблестели слезы. – Разреши мне остаться! Или поезжай с нами в Лондон. Ты сможешь снова служить у миледи. – Нет, малышка, ты же видела ее лицо. Сейчас ты очень нужна миледи. И думаю, что я понадоблюсь милорду. – Он крепко поцеловал ее, страдая из за предстоящей разлуки. – Скоро мы снова будем вместе, даю тебе слово. Бросив на него полный грусти взгляд. Мари взяла шкатулку с драгоценностями своей госпожи и ушла. Хью нашел окно, из которого он мог наблюдать, как они усаживаются в карету. Их подсаживал растерянный дворецкий. А потом они уехали. Уже вечерело, когда Дэвид наконец вернулся домой. Не дожидаясь слуг, он нетерпеливо распахнул дверь. В холле его встретил Стреттон. Лицо у дворецкого было мрачнее тучи. Дэвид снял шляпу и бросил ее слуге. – Где леди Престон? Опять на чердаке? Смутившись, Стреттон пробормотал: – Ее милость уехала в Лондон, милорд. Озадаченный Давид переспросил: – Уехала?! – Да, милорд. Дэвид решил, что это могло означать только одно: Джослин срочно вызвал кто то из родственников. Видимо, по очень важному вопросу. И все же сердце у него уже сжалось от дурных предчувствий. – Полагаю, она оставила для меня письмо? – Да, милорд. Дворецкий вручил ему запечатанную записку. Дэвид поспешно вскрыл ее и прочел: «Дэвид, мне очень жаль. Я не хотела причинять тебе боль. Нам лучше больше не видеться. Джослин». Каждое слово било, словно пуля, выпущенная из мушкета. Он два раза перечитал записку, пытаясь хоть что то понять, однако так ничего и не понял. Он стремительно прошел мимо дворецкого и поднялся наверх. Этого не может быть – это какая то странная шутка! Распахнув дверь спальни Джослин, он увидел, что там исчезли все следы ее пребывания. Все изящные мелочи: флаконы с духами, гребни, щетки, – все исчезло с туалетного столика, остался только слабый аромат жасмина. Он потрясенно прикоснулся к голому матрасу, словно надеясь почувствовать тепло, оставшееся от прошлой ночи, но не ощутил и следа от разделенной ими радости. По крайней мере он так считал, что радость была разделенной. Он обвел комнату взглядом и заметил смятый листок бумаги в холодном камине. Он поднял его, надеясь, что это окажется черновиком прощального письма, где хоть что то прояснится. Письмо было написано незнакомым почерком, и Дэвид хотел уже выбросить бумажку, но, увидев подпись леди Кромарти, решил прочесть письмо. Проклятие! Что значат эти угрозы в адрес Джослин? У него похолодело сердце, а в голову лезли самые невероятные предположения. Может быть. Джослин все таки решила, что не хочет ликвидировать их брак, поскольку это делало ее уязвимой для шантажа тетки? В этом случае то, что она избавилась от девственности, сильно ослабило позиции леди Кромарти. Или, не приведи Господь, решила, что готова к встрече со своим герцогом – теперь, когда она уже не невинная девушка. А кому же избавить ее от девственности, как не временному мужу, пылающему к ней страстью? Он помог ей не колеблясь. Она оказалась способной ученицей и теперь сможет предложить себя герцогу как женщина опытная. Однако ему трудно было поверить в то, что Джослин способна на такую расчетливость и коварство: он всегда считал ее человеком добрым и правдивым. |
