|
Жюэль поставил глобус посередине стола. С рейсфедером и гибкой линейкой в руке, словно действовать нужно было на плоской поверхности, он соединил одной линией Маскат и Маюмбу, другой линией Маюмбу и Шпицберген. От середины этих двух линий он провел два перпендикуляра, точка пересечения которых находилась в самом центре круга. Центр этот приходился на Средиземное море, между Сицилией и мысом Бон, неподалеку от острова Пантеллерия. — Тут, дядя... тут! — сказал Жюэль. И, тщательно измерив меридиан и параллель, он уверенно произнес: — Тридцать семь градусов двадцать шесть минут северной широты и десять градусов тридцать три минуты восточной долготы от парижского меридиана. — Но есть ли там островок? — спросил Жильдас Трегомен. — Должен быть! — ответил Жюэль. — Есть ли там островок?.. Нечего сомневаться, лодочник, — произнес дядюшка Антифер, — нечего сомневаться, он есть!.. Ах! Тысяча миллионов, миллиардов, несметное число несчастий, только этого еще недоставало! И, испустив это проклятие таким страшным голосом, что задребезжали стекла, он выбежал из комнаты Эногат, заперся у себя и в этот день его больше не видели. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, обращенная к нашим правнукам, которые будут жить через несколько столетий после нас Если бывший капитан большого каботажа не окончательно сошел с ума, то чем же тогда объяснить его более чем странное поведение в ту минуту, когда было определено истинное положение четвертого островка, в недрах которого хранились сокровища Камильк-паши? В последующие дни произошла полная и совершенно непонятная метаморфоза: Пьер-Серван-Мало вернулся к своим прежним привычкам, к своим прогулкам — с неизменной трубкой в зубах — по крепостному валу и по набережной. Но это был уже не тот Антифер. Сардоническая улыбка не сходила с его губ. Он не позволял себе ни малейшего намека на сокровища Камильк-паши, даже не упоминал о своих путешествиях и не заговаривал о новой экспедиции, которая сделала бы его обладателем долгожданных миллионов! Жильдас Трегомен, Нанон, Эногат и Жюэль были окончательно сбиты с толку. Каждую минуту они ждали возгласа дядюшки Антифера: «В путь!» — но он, как видно, и не думал готовиться к новой поездке. — Что с ним случилось? — спрашивала Нанон. — Его словно подменили! — говорил Жюэль. — Может быть, его страшит мысль о женитьбе на мадемуазель Талисме Замбуко? — заметил Трегомен. — Не все ли равно!.. Нельзя же, в самом деле, допустить, чтобы пропали миллионы! Как резко изменились взгляды у того и у другого! Можно было подумать, что дядюшка Антифер и Жильдас Трегомен поменялись ролями. Не Антифера, а Трегомена разбирала теперь жажда золота! Впрочем, последний рассуждал вполне логично. Как же так: когда не было никакой уверенности, что удастся найти островок, помчались на поиски, а теперь, когда его положение точно установлено, даже речи нет о том, чтобы отправиться в путь!.. Трегомен все время заговаривал об этом с Жюэлем. — Зачем это нам? — отвечал молодой капитан. Тогда Трегомен обращался к Нанон. — Да ну их!.. Пусть они там лежат! Потом он обращался к Эногат: — Послушай, малютка, у тебя звенели бы в кармане тридцать три миллиона!.. — А не хотите ли, господин Трегомен, тридцать три поцелуя?.. Наконец — после той знаменательной сцены прошло пятнадцать дней — он решился заговорить об этом с дядюшкой Антифером. |
