|
Так прошла часть дня. Шхуна-бриг, слегка покачиваясь на волнах, продолжала свой загадочный путь по морским просторам. Около четырех часов этот странный человек поднялся, сделал несколько шагов по каюте, остановился перед открытым иллюминатором, обвел взглядом горизонт и затем подошел к люку, скрытому ковром. Едва он коснулся ногой какой-то пружины в углу люка, как открылся вход в кладовую, расположенную под полом каюты. Там лежали три окованных обручами бочонка, о которых уже упоминалось выше. Несколько мгновений незнакомец, наклонившись над люком, стоял неподвижно, словно вид этих бочонков гипнотизировал его. Потом, выпрямившись, он прошептал: — Нет... довольно колебаний! Если мне не удастся найти неизвестный островок, чтобы закопать эти бочки, я лучше выброшу их в море! Он вновь прикрыл люк ковром и поднялся по трапу на мостик. Было пять часов дня. Погода нисколько не изменилась. Небо было покрыто легкими облаками. Слегка накренившись под слабым бризом, шхуна, идя левым галсом, оставляла позади себя тонкую кружевную струю, которая растворялась в плещущихся волнах. Человек в бурнусе обвел медленным взглядом линию горизонта, резко прочерченную на светлой лазури. С высоты мостика, где он стоял, любая средняя возвышенность могла бы быть видимой на расстоянии четырнадцати или пятнадцати миль. Но ничто не прерывало ровной линии, отделяющей небо от воды. Капитан, приблизившийся к незнакомцу, был встречен неизменным вопросом: — Ничего?.. На что последовал тот же неизменный ответ? — Ничего, ваша светлость... В течение нескольких минут человек в бурнусе молчал. Потом он присел на скамью, а капитан шагал взад и вперед по мостику, направляя подзорную трубу в разные стороны горизонта. — Капитан! — вновь обратился к нему путешественник, отведя взор от горизонта. — Что угодно вашей светлости? — Точно знать, где мы находимся. Капитан развернул морскую карту на широком планшире [брус, проходящий по верхнему краю бортов шлюпки или поверх фальшборта (ограждение палубы, поднимающееся над бортом) у больших судов]. — Вот здесь, — сказал он, указывая карандашом точку в пересечении меридиана и параллели. — На каком расстоянии от этого острова... на востоке? — В двадцати двух милях. — А от этой земли? — Приблизительно в двадцати шести. — Никто на шхуне не знает, где мы сейчас плывем? — Никто, ваша светлость, кроме вас и меня. — И даже какое море мы пересекаем?.. — За время нашего плавания судно столько раз меняло курс, что даже самый опытный моряк не смог бы сказать, где мы находимся. — Так почему же злая судьба мешает мне найти остров, ускользнувший от мореплавателей? Если не остров, то хотя бы маленький островок или заброшенную скалу, о существовании которой знал бы только я один! Там и зарыл бы я свои сокровища... И мне было бы достаточно нескольких дней, чтобы взять их оттуда, когда придет время, если оно только наступит!.. Сказав это, незнакомец снова погрузился в задумчивость. Склонившись над абордажной сеткой [устанавливалась вдоль бортов, чтобы помешать противнику проникнуть на палубу, когда вражеские корабли во время абордажного боя сходились вплотную для рукопашной схватки], он долго смотрел в воду, такую прозрачную, что взгляд проникал на глубину более восьмидесяти футов. Затем, порывисто обернувшись, он воскликнул: — Вот... вот эта бездна!.. В нее я и брошу мои богатства!. |
