|
.. вот эта бездна!.. В нее я и брошу мои богатства!.. — Ваша светлость! Она никогда их вам не вернет! — Уж лучше потерять сокровища, чем отдать их врагам или негодяям! — Как будет угодно вашей светлости. — Если сегодня до наступления темноты мы не встретим в этих водах неизвестный остров, все три бочонка будут выброшены в море. — Слушаюсь! — ответил капитан и приказал держать против ветра. Незнакомец вернулся на мостик и, облокотившись на планшир, снова вернулся к обычному для него состоянию задумчивости. Солнце быстро садилось. В этот день, 9 сентября, за две недели до равноденствия [равенство дня и ночи; с начала XX века, в связи с календарными особенностями, днями равноденствия являются 22 марта и 22 сентября], солнечный диск скрылся на той точке горизонта, которая привлекла внимание капитана. Не находился ли в том направлении какой-нибудь высокий мыс, соединенный с прибрежной полосой континента или с островом? Маловероятное предположение, так как в этих водах, часто посещаемых торговыми кораблями и, следовательно, хорошо знакомых мореплавателям, карта не указывала никакой земли на пятнадцать — двадцать миль в окружности. А вдруг найдется все же какой-нибудь одинокий утес или подводный камень, вздымающийся на несколько туазов [старинная французская мера длины; равен 1,95 метра] над поверхностью волн, чтобы послужить тем самым хранилищем сокровищ, которое так долго и тщетно отыскивал этот удивительный человек? Но ничего похожего не значилось на морских картах, дающих очень точное представление об этой части моря. Даже самый маленький островок, окруженный полосой бурунов — этими искрящимися снопами водяной пыли, — не ускользнул бы от пытливых взоров исследователей. Они не преминули бы нанести на карты его точное географическое положение. Вот и сейчас, сверяясь со своей картой, капитан готов был с полной уверенностью утверждать, что на всем обширном пространстве, которое охватывал его глаз, не было даже и подводного камня. «Мираж!» — подумал он, вторично направив трубу на подозрительный участок. Действительно, в объективе не отразилось сколько-нибудь ясных очертаний. Именно в этот момент (было шесть часов с минутами) горизонт словно начал поглощать солнечный диск, который, если верить тому, что некогда говорили иберийцы [древнее население юго-западной Европы], погружается в море со стоном. При заходе, как и при восходе солнца, преломление лучей еще оставляет его видимым в то время, когда оно уже исчезло за горизонтом. Его косые блестящие лучи, отброшенные на поверхность волн, вытягивались длинными полосами с запада на восток. Последняя рябь, похожая на огненные точки, дрожала под дуновением слабеющего ветра. И это мерцание тотчас же угасло, когда верхний край диска, коснувшись линии воды, отбросил зеленый луч [редкое оптическое явление зеленого луча подробно описано Жюлем Верном в романе «Зеленый луч» (1882)]. Корпус шхуны тотчас же потемнел, а высокие паруса окрасились в пурпурный цвет. И, когда завеса мрака опустилась над морем, с фок-мачты [первая от носа мачта на судне] вдруг раздался голос: — Оэ-э! — Что там такое? — спросил капитан. — Впереди справа по борту земля! Да, земля, и в том самом направлении, где несколько минут назад капитану почудились какие-то смутные очертания! Значит, он не ошибся! Услышав крик с наблюдательного поста, вахтенные бросились к борту и стали смотреть на запад. Капитан с подзорной трубой на перевязи, перекинутой через плечо, схватился за ванты [канаты, которыми крепят мачты] грот-мачты [вторая от носа, обычно самая высокая мачта на двухи трехмачтовых судах], ловко вскарабкался по ним, сел верхом на рею и, приставив окуляр к глазам, стал осматривать горизонт в указанном направлении. |
