Пока накрывали на стол и готовили закуску, Тимашук достал из кейса спортивный «Адидас», свой костюм отдал почистить и залез под душ. Больше суток он был на ногах. И каких суток! Усталости он не чувствовал, усталость позже придет, когда он будет на борту «Мрии». В воздухе и вздремнет. И лишь мысль об этой проклятой водке мешала ему наслаждаться горячим душем.

* * *

Четыре бутылки водки. Почему – четыре? За «лимонку» можно было запросто получить два ящика водки. Запросил только четыре бутылки. Значит, ему нужно было именно четыре бутылки? Зачем? Что такое вообще четыре бутылки водки? В Москве и любом городе – ничто. В воинской части с сухим законом – все. За четыре бутылки водки любой солдат или прапор последнюю гимнастерку с себя снимет.

Но зачем этому странному продавцу гимнастерка? Почему были украдены спецовки?

Для тех, кто развинчивал стыки, понятно – нужны для маскировки. А этому, пятому?

Ему нужна была просто одежда, не привлекающая внимания. Значит, та одежда, которая на нем была, привлекала внимание? Что же это была за одежда?

Черные вязаные шапки. Это могли быть подшлемники. Спецназовские ботинки.

Граната Ф‑1. Новая, с заводской смазкой.

Подполковник Тимашук ощутил неприятный холодок в груди. Только одна одежда могла привлекать внимание: камуфляж диверсионной группы. А четыре бутылки водки, за которые солдат последнюю гимнастерку скинет, могли служить и для другой цели.

Они могли быть пропуском в любую запретную зону.

В том числе – на территорию аэродрома.

* * *

Подполковнику Тимашуку понадобилось все его самообладание, чтобы сдержать волнение. Что толку паниковать? Если посторонний проник на объект, значит, проник. Снимать солдат с разгрузки и бросать на повальный обыск не время, нужно сначала отправить «Мрию», а потом уж устраивать всеобщий шмон.

Первый раз в жизни подполковник Тимашук пил «Блэк лэйбл», не чувствуя его вкуса.

И лишь после третьей отпустило. Все же хороший вискарь – это хороший вискарь.

Недаром «Блэк лэйбл» везли в подарок своим генералам все возвращавшиеся с холода офицеры Главного разведывательного управления. Генералы знали толк в жизни.

Налили по четвертой. Чокнулись. За дружбу всех родов войск. Но выпить не успели.

В дверь постучали. Полковник вышел, потом заглянул в комнату, кивком вызвал в коридор Тимашука. Представил старшего лейтенанта:

– Начальник смены радиолокаторщиков. Тот доложил:

– Дважды зафиксирован выход в эфир неустановленного передатчика. Импульс кодированный, расшифровке не поддается.

– Координаты?

– Запеленговать не смогли.

– Почему сразу не доложили?

– Приняли за помехи. Если выйдет в эфир еще раз, попробуем засечь. Но вряд ли получится. Импульс слишком короткий.

– Действуйте. Сделайте все, что сможете, – приказал Тимашук.

Вернулись за стол. Выпили.

* * *

И тут погас свет.

Тимашук кинулся к окну. Весь аэродром был погружен во тьму. Не горел ни один прожектор. В черноте ночи светились лишь габаритные огни и кабина тепловоза ремпоезда. Ни огонька на взлетно‑посадочной полосе, ни одного освещенного окна.

Только через минуту замелькали, заметались карманные фонари.

– Сейчас включат резервную электростанцию, – сказал Тулин. – Норматив – три с половиной минуты.

Через три с половиной минуты резервная электростанция не заработала. Не заработала она и через полчаса. Капитан‑железнодорожник смущенно откланялся.

Тулин и Тимашук при свете стеариновых свечей, как заговорщики, прошли в узел связи. Связь работала от аварийных аккумуляторов.