Вдруг он услышал знакомый голос и выскочил из кабинета. Увидев Уилта, он пришел в бешенство.

– Какого черта он здесь делает? – закричал Флинт.

– Видите ли, сэр… – начал один констебль, но Уилта снова прорвало:

– Эти болваны утверждают, что я собирался изнасиловать розовый куст! А я говорю, что просто писал…

– Слушай, Уилт! – металлическим голосом начал инспектор. – Если опять приперся отравлять мне жизнь, то черта лысого! А вы двое, внимательно посмотрите на этого ублюдка и хорошенько, слышите?.. Хорошенько запомните его рожу. И не дай Бог, близко к нему подойти. Только если этот идиот будет кого‑нибудь убивать, лучше подождите, пока убьет, только тогда арестовывайте. А теперь вышвырните его отсюда!

– Но, сэр…

– Я сказал, вон отсюда!!! – завопил Флинт. – В‑о‑о‑он!!! Это же ходячий вирус идиотизма! Выкиньте его, пока он не превратил наш участок в дурдом!

– Нет, ну ты посмотри… – возмутился! Уилт. – Притащили сюда по сфабрикованному, обвинению…

Уилта вытолкали взашей, а Флинт вернулся в кабинет и задумался, рассеянно глядя перед собой. Думал он об Уилте. Флинт никак не мог забыть ту дурацкую историю с надувной куклой, и как потом допрашивал этого гаденыша. Опростоволосился он тогда; подумал, что Уилт убил жену, а труп залил бетоном. А Ева Уилт, черт бы ее взял, тем временем, живая и здоровая, каталась по реке на пароходике.

Выставила его эта семейка идиотом, нечего сказать! В местном кабачке еще долго вспоминали эту эпопею. «Ну, ничего, – злорадно подумал Флинт, – скоро я ему отомщу. Очень скоро!» – и повернулся к арестованному. Было видно, инспектор что‑то задумал.

* * *

Придя домой на Веллингтон‑роуд, Уилт сел на ступеньку крыльца, вперил взгляд в ночные облака и погрузился в размышления о любви и жизни. Он пытался понять: почему на разных людей он производит такое разное впечатление. Как там его назвал Флинт?.. Заразный вирус… ходячая зараза… Слово «зараза» напомнило Уилту о его травме.

– Можно и столбняк подцепить, – пробубнил Уилт, шаря по карманам в поисках ключей. Уже через десять минут он был в ванной комнате, без штанов, но в пиджаке и при галстуке, и полоскал свой инструмент в стаканчике для зубных щеток. В таком виде его и застала Ева.

– Интересно, который час? – начала она и замолкла, с ужасом глядя на стаканчик.

– Три часа, – непринужденно ответил Уилт, мечтая избежать щекотливых объяснений. Но Еве уже было наплевать, который час. У нее отвисла челюсть.

– Бога ради, что все это значит? Уилт перевел взгляд на стаканчик.

– А, это? Ты ничего такого не подумай, это все не то. Понимаешь, на самом деле я… Ну, в общем, дезинфицируюсь…

– Дезинфицируешься?

– Да, а что? – кивнул Уилт, чувствуя, что его объяснения попахивают двусмысленностью. – Дело в том, что…

– В моем стаканчике?! – завопила Ева. – Ты засунул свое мотовило в мой стаканчик и имеешь наглость заявлять, что дезинфицируешься?!! Кто эта девка? Или ты забыл спросить, как ее зовут?

– Это не девка…

– Не девка?! Мэвис правильно говорила, ты задерживаешься не потому, что идешь с работы пешком, ты спутался с какой‑то девкой!

– Да не девка это…

– А ну не ври!!! Сколько лет прожито вместе, а тебя на клубничку понесло!

– Ну… это была не совсем клубника… вернее, даже совсем не клубника, а…

– Ты мне зубы‑то не заговаривай!

– Ничего подобного.