– Но вы же только что сказали, что она не взяла на себя господствующую роль в семье? А теперь вы говорите, что у нее сильный характер.

– У нее не сильный характер. Она сама – сила. Есть разница. А что касается характера, то у нее их так много и все такие разные, что уследить за ними просто и нет никакой возможности. Скажем так, она целиком и полностью погружается в образ того, кого она в данный момент изображает, причем с неистовством и упорством, достойными лучшего применения. Помните эту серию фильмов с Гарбо. которые несколько лет назад показывали по телевизору? Так вот, в течение трех дней Ева была дамой с камелиями, и по сравнению с ней сцена смерти по телевизору выглядела, как пляска святого Витта, будьте уверены.

– Картина проясняется, – заметил доктор Питтмэн и записал в блокноте, что Уилт патологический лжец с садо‑мазохистскими наклонностями.

– Очень этому рад, – сказал Уилт. – А то инспектор Флинт думает, что я убил ее и Прингшеймов в приступе кровожадности и избавился от их тел каким‑то изощренным способом. Даже про кислоту упоминал. Это ж бред собачий. В смысле, где это я добуду столько соляной кислоты, чтобы растворить три трупа, один к тому же с излишком веса? Об этом и думать не стоит.

– Безусловно, – согласился доктор Питтмэн.

– И вообще, разве я похож на убийцу? – жизнерадостно спросил Уилт. – Конечно же, нет. Вот если бы вы сказали, что Ева прикончила этих мерзавцев, а с моей точки зрения это надо было сделать давным‑давно, то я отнесся бы к такому предположению серьезно. Да поможет Бог тем несчастным, которые окажутся поблизости, когда она вообразит себя Лиззи Борден.

Доктор Питтмэн бросил на него хищный взгляд.

– Вы что, хотите сказать, что ваша жена убила миссис и мистера Прингшеймов? – спросил он. – Вы это имеете в виду?

– Нет, – сказал Уилт, – не это. Я всего лишь хотел сказать, что, если Ева что‑то делает, она вкладывает в это всю душу. Когда она убирает в доме, она‑таки убирает. Давайте я расскажу вам об антисептике. Она жутко боится заразы…

– Мистер Уилт, – поспешно перебил доктор Питтмэн, – мне неинтересно, что делает миссис Уилт с антисептиком. Я пришел сюда, чтобы попытаться понять вас. Скажите мне, у вас есть привычка совокупляться с резиновой куклой? Такое происходит регулярно?

– Регулярно? – спросил Уилт. – Что вы имеете в виду под регулярностью: что это происходит как правило или же периодически? Ведь ваше представление о правилах может сильно отличаться от моего.

– Я имею в виду, вы часто это делаете?

– Делаю? – удивился Уилт. – Я вообще этого не делаю.

– Но я так понял, что вы специально подчеркивали, что у куклы есть влагалище?

– Подчеркивал? Ничего подобного. Вся эта гадость была видна невооруженным глазом.

– Вы считаете, что влагалище – гадость? – спросил доктор Питтмэн, попав наконец в более знакомую ему сферу сексуальных отклонений.

– Вне контекста – да, – сказал Уилт уступчиво, – а что касается пластиковых, то меня от них тошнит даже в контексте.

К концу беседы доктор Питтмэн совершенно запутался. Он устало поднялся и направился к двери.

– Вы забыли вашу шляпу, доктор, – сказал Уилт, подавая ему шляпу. – Позвольте спросить, вы их на заказ шьете?

* * *

– Ну что? – спросил инспектор Флинт вошедшего в его кабинет доктора Питтмэна. – Каков будет приговор?

– Приговор? Этого человека нужно засадить пожизненно.