— Неужели я тебе ничуточки не нравлюсь? — глаза Дивия затянулись туманом, и в них горело только желание.

Юноша был полностью её, целиком, без остатка… Только пожелай, всё исполнит.

— Всего лишь один раз… — промолвил он, склоняясь всё ближе.

В животе Зариславы сжалось что-то тугое и твёрдое, потянуло, а потом мгновенно растаяло, разливаясь по ногам и рукам дрожью. И это ощущение её удивило: познать бы его больше. Это было похоже на то, как будто идёшь по незнакомой тропинке, желая узнать, что там за поворотом. Волхва никогда не заговаривала с Зариславой, как совершается любовь между мужем и женой. Лишь по случайности она однажды застала в овине двоих голубков, которые, не заметив появления Зариславы, с пылом отдавались друг другу. Перед глазами сей же миг возник образ девицы, а в ушах отдались её стоны, вспомнилось напряжённое лицо молодца, который стискивал в руках девицу, что глину. И Зарислава подумала бы, что извивалась она от боли, которую он ей причинял, но это было не так…

Разволновавшись, она прикрыла ресницы и почувствовала на своих губах тёплые губы Дивия. Он касался осторожно, будто боялся спугнуть возлюбленную, и та передумает и отпрянет, если он будет слишком настаивать. И Зарислава взмолилась, чтобы он так и сделал, тогда она сможет ускользнуть. Но Дивий целовал её не торопясь и нежно… Язык его коснулся её языка, Зарислава задрожала, отвечая на поцелуй неумело. Но тут ощутила, как руки Дивия, доселе сжимавшие её плечи, скользнули вниз по спине к бёдрам. Зариславу будто ледяной водой окатило. Дивий почувствовав её напряжение, отстранился.

— Прости, — дышал неровно и глубоко.

И Зарислава тут же залилась жаром. Оправившись, отступила к частоколу. На миг представила, что откажется от дара и станет его женой. А если любовь пройдёт, что тогда? Станет сожалеть о том, что променяла свой дар, поддавшись слабоволию? А душу потом не вылечить. Нет, пропадёт она… Любит ли она Дивия? Если бы любила, не мучилась бы сомнениями.

Зарислава оправила верёвку туеска на плече и шагнула в сторону калитки, но остановилась, обернулась. Теперь лицо Дивия оказалось в тени деревьев, и Зарислава не видела его. Тем лучше…

— Ступай, Дивий, не выйду я более…

Зарислава отвернулась, толкнула дверку и, больше не оборачиваясь, уверенной поступью направилась к порогу. Дивий не пытался её окликнуть — знал упорство возлюбленной. Зарислава понадеялась, что к тому времени, как она вернётся, сын пахаря найдёт себе суженую. А вернётся она к осеннему равноденствию, если Боги поспособствуют и позволят травнице поставить на ноги княжича раньше срока.

«Дай-то Боги!» — обратила она душой к небу.

Почувствовала, как губы горят, всё ещё помня прикосновение тёплых губ Дивия.

«И как могла позволить ему целовать себя?» — грёзы прошли, и теперь Зарислава корила себя за своё слабоволие.

Сама не своя, она вбежала в горницу, пряча глаза от матушки.

— Быстро же ты справилась, — отозвалась волхва, хлопоча над чугунками у печи.

По избе разносился вкусный запах снеди. Ветрия повернулась, встретив Зариславу встревоженным взглядом.

— А чего это ты такая распалённая? — перекинув рушник через плечо, волхва подошла к Зариславе ближе, оглядела внимательно. — Никак поймал тебя кто? Или венок надел? Через костёр с кем прыгала? За руки держались?

Зарислава сняла туесок и всё избегала взгляда матушкиного. Всегда Ветрия предупреждала, коли с молодцем каким через костёр прыгнуть за руки соединившись, то сам огонь союз освещает, и связь эту Боги видят. Потом уже не отговориться. Это Зарислава уяснила себе хорошо. Пусть и уговаривала матушка приглядеться к Дивию, но целоваться до сговора родственников, и через костёр с ним прыгать — на то согласия не давала.