Как она могла причинить вред Айше и навлечь на нее такое жестокое наказание, когда единственным существом на свете, которого ей хотелось ранить, был муж?

Ее терзали угрызения совести, и девушка чувствовала себя крайне подавленной. Как она могла опуститься до такой дикости?

Должно быть, она пролежала около часа и уже почти совсем было погрузилась в сон, когда дверь внезапно распахнулась и в комнату без стука и без каких-либо предупреждений вошел Дурстан Хейл. Он впервые заглянул к ней в спальню, и Лоринда была так удивлена, увидев его, что села на кушетке. Едва она подняла на него глаза, как ей вдруг показалось, что сердце у нее в груди замерло. Еще никогда в жизни ей не приходилось видеть мужчину таким разгневанным. Его лицо было искажено яростью, и, хотя она всегда считала его человеком холодным и суровым, теперь весь его облик так преобразился, что он казался способным на любое насилие. Это был сам дьявол во плоти! Дурстан Хейл сделал еще несколько шагов в ее сторону и сказал:

— Я только что видел Айше. Чем вы объясните ваш варварский поступок?

Хотя он и не повышал голоса, тон его был таким, что Лоринда инстинктивно вскочила на ноги.

Девушка уже хотела было извиниться перед ним за то, что причинила боль лошади, хотя и полагала, что Дурстан Хейл сам довел ее до этого. Но теперь ее ненависть к нему вспыхнула с прежней силой, и снова, как в тот раз, когда она галопом ускакала от грума, ей казалось, что она должна любой ценой избежать рабского подчинения.

Он подошел еще ближе. Гнев в глазах придавал его лицу выражение, какого она до сих пор никогда у него не замечала. С трудом верилось, что перед ней тот самый человек, за которого она вышла замуж.

— Я знал, что вы совершенно равнодушны к чувствам других людей, — промолвил он, — а кроме того, капризны, своенравны и бессердечны, как никакая другая женщина на свете. Но я даже предположить не мог, что вы способны на такую жестокость, какую вы проявили по отношению к одной из моих самых любимых лошадей!

Он сделал паузу и затем произнес медленно и зловеще:

— Учитывая все это, простая справедливость требует, чтобы и с вами обошлись точно таким же образом!

Сначала Лоринда не поняла его. Затем она увидела, что Дурстан Хейл взял со стула ее собственный хлыст для верховой езды, которым она, совершенно обезумев, подгоняла Айше.

На какой-то миг у нее промелькнула мысль, что такого с ней произойти не может и что все это не более чем игра ее воображения. Стремительным движением, заставившим ее вскрикнуть от ужаса, Дурстан Хейл перевернул ее и швырнул на кушетку.

Лицо ее опустилось на атласные подушки, и когда она повернула голову, чтобы передохнуть, то почувствовала на спине удар хлыста.

Острая боль прожгла все ее тело, проникнув до самого мозга. Он три раза ударил ее и, когда ей уже казалось, что она не в силах больше вынести эту муку, отбросил хлыст и схватил ее за руку.

— До сих пор еще ни одной из моих лошадей не приходилось ставить припарки. — Он говорил тем же суровым тоном, который внушал ей безмерный страх. — Думаю, вам вряд ли известно, что чувствуешь, когда в бок тебе вонзают шпору, так что вам лучше будет испытать это на себе!

Он поднял ее левый сапог, оставленный горничной рядом с туалетным столиком, и закатал тонкий рукав ее пеньюара. И Лоринда почувствовала, как ее предплечье пронзила острая боль от укола шпорой!

Девушка, не сдержавшись, вскрикнула. Но потом гордыня взяла верх над болью, и Лоринда без единого звука вынесла еще два укола.

Она услышала, как он швырнул сапог на ковер рядом с хлыстом, пересек комнату, и дверь с шумом захлопнулась за ним.

Лоринда некоторое время лежала неподвижно, не в силах пошевелиться, даже вздохнуть. Она просто не могла поверить в то, что все это действительно случилось с ней.