Надин посмотрела на поднос и засмеялась.

— Английский завтрак! — воскликнула она. — По крайней мере папенька говорил мне, что именно это едят англичане.

— Я сам все это приготовил, — сообщил Лайл. — Мне не понравилась их еда, а турок в кухне хотел, чтобы я помолился за его больную мать, и потому позволил мне делать все, что я захочу.

Надин посмотрела на него.

— А вы и вправду помолитесь за нее?

— Разумеется, хотя сомневаюсь, что моя молитва будет услышана.

— Я думаю, будет, — тихо произнесла Надин. — Когда нам бывало трудно, а рядом находились русские, папенька с маменькой всегда молились. Их молитвы помогали, и нам удавалось бежать.

Ее откровенность показалась Лайлу очень трогательной. Девушка не стала снимать парик, но даже в нем вокруг нее распространялось какое-то сияние, а в глазах как будто плескался солнечный свет.

— Ешьте завтрак! — велел он ей, а сам подошел к окну.

Если не считать курящих людей на берегу, вокруг было тихо и спокойно. Впрочем, Лайл не обольщался, зная, как обманчиво может быть первое впечатление и как быстро может измениться обстановка. Не исключено, что им придется вскакивать и бежать изо всех сил, спасая свои жизни, или прятаться там, где их никогда не смогут найти.

«Наверное, мне следует помолиться, чтобы пришел крейсер», — подумал Лайл.

Он не стал оборачиваться, но знал, что именно это делает за его спиной Надин.

Девушка очень удивилась, увидев, что уже семь часов вечера. Она проспала весь день, и теперь чувствовала себя не только отдохнувшей, но и голодной, что было вполне естественно.

Она встала с постели и, как наставлял ее Лайл, постучала в стену.

Через минуту он вошел в комнату.

— Ну, мисс Рип Ван Винкль, как спалось?

Надин, успевшая забраться обратно в постель, улыбнулась ему.

— Прекрасно! Бот только в животике пусто.

Она использовала любимое выражение Рами, и Лайл рассмеялся.

— Одевайтесь, — сказал он, — и не забудьте надеть очки. А я пока спущусь вниз и посмотрю, что у нас на ужин.

Через десять минут он вернулся.

— Повар обещал нам неплохой ужин. К тому же я заказал бутылку довольно сносного вина, так что торопитесь.

— Я готова, — ответила Надин.

Она надела очки и прошлась по комнате. Лайл внимательно рассматривал ее, и девушка рассмеялась. Ему не удалось обнаружить ни одной погрешности, и он произнес:

— Хоть я и поел днем, но тоже голоден, так что давайте-ка съедим все, что у них там есть.

Они спустились в обеденный зал позади гостиницы. Окна смотрели в неухоженный сад, но его неряшливый вид несколько сглаживался множеством диких цветов и редкими цветущими деревьями.

К своему удивлению, Надин обнаружила в зале еще несколько человек. Это были мужчины, двое сидели за одним столиком, трое — за другим. Надин приняла их за турецких рабочих. Они громко говорили и пили фруктовый сок, который продавался в магазинах Нанка Османа. Впрочем, было некое исключение — Надин сразу догадалась, что один из них не турок, а грек либо итальянец. Он пил вино, и, когда поднял стакан, Надин заметила, что он смотрит на нее.

Она поспешно отвела глаза и заговорила с сидевшим напротив Лайлом. И все же она непрестанно чувствовала упорный взгляд грека.

Как обещал Лайл, еда была если не превосходной, то вполне сносной, и Надин поглощала ее с удовольствием.

Они говорили на балканском языке — эдакой смеси венгерского с румынским. Надин знала его, потому что в десятилетнем возрасте ей довелось жить в тех местах, где на нем общались.