– Там все сойдет за настоящее, – продолжал Мэсситер. – Берите, Микеле. Я даже освобожу вас на какое-то время от арендной платы. Продавайте свои сувениры.

   – Страда Нуова… – Микеле добавил пару проклятий. – Так что, вы предлагаете мне стать лавочником?

   – У лавочников здесь большое будущее. В отличие от тех, кто делает никому не нужные стеклянные безделушки. Такую роскошь могут позволить себе немногие. Выбирать не приходится. Когда-то я тоже вполне довольствовался одним аукционным домом. Теперь же вынужден заниматься недвижимостью, строительством, расширять круг друзей, Только дурак думает, что мир должен меняться вместе с ним. Каждый должен искать свой путь. Не хотите слушать меня – послушайте собственного брата.

   Габриэль насупился:

   – Микеле прав. Дайте нам уйти с достоинством.

   – Вот как? – От недавнего добродушия не осталось и следа. – Что ж, берите все даром. И цех. И магазин. Варите свое стекло и продавайте, если сможете. Я освобождаю вас от арендной платы на десять лет. Принимайте. Или пропадайте.

   Мэсситер подался вперед:

   – Вас ждет крах. А Микеле, может быть, еще и тюрьма. Если не кое-что хуже.

   Старший из Арканджело покачал головой:

   – Я жалею, что открыл перед вами дверь. Вас нельзя было впускать за порог. Мы бы нашли других…

   – Но вы же открыли и впустили! – оборвал его Мэсситер. –Вы сами меняпригласили. Я прихожу только туда, где меня ждут. И я думал, вы это понимаете. А теперь…

   Он вынул из кармана рубашки ручку. «Паркер». С золотым пером. И бросил ее через стол.

   – Воспользуйтесь, когда будете ставить подпись. Похвастайте перед мэром. Сделайте вид, что она ваша. А потом оставьте себе. И еще одно…

   Микеле уперся взглядом в дорогую игрушку.

   – Что?

   – Не задерживайтесь на моем острове, – с уничтожающей улыбкой сказал Хьюго Мэсситер.

   Глава 19

   К тому времени как Джанни Перони добежал до небольшой площади у ворот Арсенала, полиция успела оградить место происшествия, так что немногочисленные зрители могли созерцать лишь распростертое у каменного льва тело в лужице растекающейся по камням крови.

   Джанфранко Рандаццо лежал на спине с разбитым от удара о булыжник лицом, застывшими, устремленными к солнцу глазами и выражением недовольства, которое сопровождало его не только при жизни, но и после смерти. Впрочем, ничего странного в этом не было, поскольку переход из одного мира в другой дался ему нелегко. Повидавший немалоогнестрельных ранений Перони сразу понял, что убийство было совершено с особой жестокостью. Стреляли как по ногам, так и в туловище, после чего комиссара оттащили от перевернутого столика на террасе – на это указывал кровавый след – и прикончили выстрелом в голову.

   В заказном характере убийства сомневаться не приходилось. С Рандаццо расправились хладнокровно и беспощадно, и, судя по тому, как вели себя полицейские и два детектива в штатском, больше напоминавших уличных уборщиков, чем служителей закона, преступники скрылись достаточно быстро и не оставили заметных следов.

   Дзеккини и его люди, прибывшие на место чуть позже Перони, с изумлением взирали на открывшуюся перед ними картину.

   – Если я правильно понимаю, вопросы здесь неуместны, – пробормотал, тяжело отдуваясь, майор.

   – Верно, – ответил Перони, поглядывая на двоих в штатском, торопливо допивавших оставшееся на столиках пиво.