|
Я тыл ему коленом почешу [357 - Я тыл ему коленом почешу – «Генрих IV», часть II, II, I.], могу вас заверить. Он силился перекричать громыханье колес: – Я не позволю, чтобы этот ублюдок, ее племянничек, губил бы моего сына. Отродье зазывалы из лавки. Шнурки продает у моего родича, Питера Пола Максвайни [358 - Питер Пол Максвайни – родственник Джойсов, богатый купец, в галантерейной торговле которого работал некоторое время отец Оливера Гогарти.]. Не выйдет. Он смолк. Мистер Блум перевел взгляд с его сердитых усов на кроткое лицо мистера Пауэра, потом на глаза и бороду Мартина Каннингема, которые солидно покачивались. Шумливый человек, своевольный. Носится со своим сыном. И правильно. Что-то после себя оставить. Если бы Руди, малютка, остался жить. Видеть, как он растет. Слышать голосок в доме. Как идет рядом с Молли в итонской курточке [359 - Итонская курточка – детский костюм по образцу формы учеников знаменитой аристократической школы в Итоне.]. Мой сын. Я в его глазах. Странное было бы ощущение. От меня. Слепой случай. Это видно тем утром на Реймонд-террас она из окна глядела как две собаки случаются под стеной не содейте зла [360 - Не содейте зла – так называли Ричмондскую тюрьму в Дублине, по надписи над ее входом.]. И сержант ухмылялся. Она была в том палевом халате с прорехой, так и не собралась зашить. Польди, давай мы. Ох, я так хочу, умираю. Так начинается жизнь. Потом в положении. Пришлось отменить концерт в Грейстоуне. Мой сын в ней. Я мог бы его поставить на ноги. Мог бы. Сделать самостоятельным. Немецкому научить. – Мы не опаздываем? – спросил мистер Пауэр. – На десять минут, – сказал Мартин Каннингем, посмотрев на часы. Молли. Милли. То же самое, но пожиже. Ругается как мальчишка. Катись колбаской! Чертики с рожками! Нет, она милая девчушка. Станет уж скоро женщиной. Моллингар. Дражайший папулька. Студент. Да, да: тоже женщина, Жизнь. Жизнь. Карету качнуло взад-вперед и с ней четыре их ту лова. – Корни мог бы нам дать какую-нибудь колымагу поудобней, – заметил мистер Пауэр. – Мог бы, – сказал мистер Дедал, – если бы он так не косил. Вы меня понимаете? Он прищурил левый глаз. Мартин Каннингем начал смахивать хлебные крошки со своего сиденья. – Что это еще, Боже милостивый? – проговорил он. – Крошки? – Похоже, что кто-то тут устраивал недавно пикник, – сказал мистер Пауэр. Все привстали, недовольно оглядывая прелую, с оборванными пуговицами, кожу сидений. Мистер Дедал покрутил носом, глядя вниз, поморщился и сказал: – Или я сильно ошибаюсь… Как вам кажется, Мартин? – Я и сам поразился, – сказал Мартин Каннингем. Мистер Блум опустился на сиденье. Удачно, что зашел в баню. Ноги чувствуешь совершенно чистыми. Вот только бы еще миссис Флеминг заштопала эти носки получше. Мистер Дедал, отрешенно вздохнув, сказал: – В конце концов, это самая естественная вещь на свете. – А Том Кернан появился? – спросил Мартин Каннингем, слегка теребя кончик бороды. – Да, – ответил мистер Блум. – Он едет за нами с Хайнсом [361 - Джо Хайнс – персонаж рассказа «В день плюща»; см.также эп. 7, 12. Его фамилия, от ирл. eidhean, плющ, – в соответствии с образом: в рассказе, как и в романе, он – пылкий патриот и почитатель Парнелла.] и с Недом Лэмбертом. – А сам Корни Келлехер? – спросил мистер Пауэр. – На кладбище, – сказал Мартин Каннингем. |
