– Мишка велел передать, – продолжил Солодов. – Все, о чем вы говорили, остается в силе. Он уже начал прокачивать тему. Тебе нужно отпустить бороду.
Машинально Птица потер подбородок с приличной уже щетиной. Последний раз он брился утром двадцатого. Засвистел чайник. У террориста Воробьева заныло сердце.
* * *
В другой кухне, в Санкт Петербурге, на Суворовском, Михаил Гурецкий сидел за столом и по привычке рисовал. Несколько листов писчей, невысокого качества бумаги лежали на краю стола.
Рисовал Мишка не худо, карандашные эскизы щедро раздаривал знакомым. А часть из них ложилась в папку, которую Гурецкий не показывал никому. Да и сам заглядывал в нее крайне редко.
Карандаш быстро скользил по бумаге… Вечерняя улица была видна сверху, как бы из окна комнаты. В свете фонаря стоял у поребрика БМВ – треха. Человек у водительской двери тяжело облокотился на автомобиль. Гурецкий знал, что через секунду человек рухнет на мокрый асфальт, но этого рисунок передать не может. Как не может передать негромкий хлопок винтовки и шорох дождя.
Мишка отодвинул лист бумаги. Рисунок ему не нравился. Да и хрен с ним. Не об этом голова болит. Он закурил, вытащил чистый лист, но рисовать не стал. Мысли крутились вокруг стремной ситуации с Птицей.
Через Юлию он передал Солодову, чтобы тот всеми силами и средствами удерживал Лешку от необдуманных шагов. Вероятность, что это удастся, была невелика: надо знать Птицин характер.
После того как Мишка вернулся из ФСБ, он первым делом лег спать. Сил хватило только на коротенький инструктаж встревоженной Юльке. Напряжение последних суток выключило Мишку почти на двенадцать часов. А вечером он включился в работу. Для начала надо было сделать пару телефонных звонков. Гурецкий сел в «москвич» и не спеша покатил в сторону Московского вокзала. Подцепил голосующего дядьку с чемоданом. Со стороны это выглядело как обычная бомбежка, которой промышляют многие автовладельцы. На самом деле Мишка хотел проверить наличие хвоста. В том, что его будут пасти, он не сомневался.
Хвоста не было. Мишка насторожился. Он довез дядьку до вокзала, сунул в карман честно заработанный червонец и подобрал молодую парочку. Им нужно было на Гражданку, в машине они сразу начали целоваться. А хвоста не было… странно! Дважды Мишка обращал внимание на мелькнувшую сзади «шестерку» цвета «Валентина». Но оба раза «шестерка» отваливала в сторону. Гурецкий не догадывался, что радиомаячок в заднем бампере «москвича» позволяет автомобилям наружки держаться на хорошей дистанции или двигаться по параллельным улицам.
Парень на заднем сиденье уже расстегнул на своей спутнице не только пальто, но и блузку. Этак он ее прямо здесь и трахнет, раздраженно подумал Мишка. «Ну, Коля, – негромко говорила деваха. – Ну, не надо… скоро будем дома. Ну, Коля…»
«Худо», – думал Мишка. В ФСБ ему не поверили, должен быть хвост. Там не лохи работают. Должен быть хвост, а его нет. Что же это может означать? Ответ напрашивался сам собой: Птицу уже взяли.
Через пятнадцать минут он доставил своих пассажиров на место. Деваха спешно застегивала пальто.
– Скоко настучало, папа? – хамовато спросил парень. От него крепко разило водкой.
– Сколько не жалко, – безразлично ответил Мишка.
– Тогда руль, – захохотал пассажир. На перемазанном губной помадой лице играла довольная улыбка. На переднее сиденье упал кругляшок рублевой монетки. Следом – другой.
– А это на чай, – и снова хохот. Деваха визгливо подхватила.
– Оставь себе, – сказал Мишка. – На гандоны. Смех оборвался, повисла нехорошая тишина.
– Ты что вякнул, пидор? – сказал пассажир с угрозой в голосе. |