– Не горячись, ковбой, – сказал он и широко улыбнулся. Обнажились золотые коронки. – Мы из милиции… братан.

Гоблин неуверенно покосился на джип за спиной. Водитель снова рыкнул клаксоном и мигнул мощными фарами.

– А мне насрать. Хоть с ФСБ.

Реутов улыбнулся еще шире. Придурок явно ничего не понимал. Но сильная рука в запахе черной кожаной куртки уже охватила рукоять пистолета. «Ну, давай! – подумал Реутов. – Развяжи мне руки».

Приоткрылась дверца «волги».

– Саша, в машину! – сказал Климов негромко.

– Василич… – не оборачиваясь, начал Реутов.

– В машину! – уже требовательно повторил майор.

Капитан аккуратно вытащил заправочный пистолет из горловины бензобака, передал быку – держи! – и завернул пробку. В салоне он стиснул руки на руле. Костяшки пальцев побелели.

– А я ведь уже заплатил за бензин, товарищ майор.

– Ничего… я отдам с получки. Поехали.

Снова засигналил джип. Реутов посмотрел в зеркало.

– Он сказал – насрать на ФСБ. Собираешься так спустить?

– Нет.

– Тогда…

– Да, но не здесь. Поехали, Саша. «Волга» выехала с заправки. Когда проезжали мимо фронтеры, кожаный гоблин сделал неприличный жест. Скулы у Сашки Реутова обтянулись. А Климов усмехнулся.

– Тут километра через два мост ремонтируют, – сказал майор. – Я думаю – там.

– Их ферштее, – голос у капитана повеселел. Вскоре появился знак «Дорожные работы» и табличка «150». Реутов сбросил газ, остановил автомобиль посреди моста. Правая полоса была вскрыта, под бетонными балками бежала, пенилась черная вода. Ветер трепал на берегу голые кусты.

– Здесь? – полувопросительно полуутвердительно сказал Реутов. Климов кивнул, обернулся к следаку:

– Ты как, Виктор?

– Как и ты… Надоело – дальше некуда. Надо учить.

– Я думаю, – сказал Реутов, – нам нужно заменить колесо.

Он вышел из машины и открыл багажник. Швырнул на землю запаску, достал домкрат. Когда сзади тормознул джип, Сашка домкратил левое заднее колесо, насвистывал.

– Е о о! – весело сказал уже знакомый бык, выпрыгивая на асфальт. – Опять двадцать пять! Прокололся?

– Да вот…

– Долго мудохаться будешь? У меня шеф спешит.

– Не, быстро управлюсь. Ты извини, – Сашка просительно улыбался.

– Ну, давай. – Гоблин был великодушен. Он видел смущение и страх в глазах мента. Вот так, сучара! А то – из милиции. Козел!

– Слушай, – позвал снизу Сашка. – У тебя туалетной бумаги нет?

– Обосрался, что ли? – Гоблин весело заржал. Он все еще ничего не понимал и не замечал азартного огонька в глазах опера.

– Не е… просто хочу посмотреть, как ты подтираться будешь.

– Борзеешь, ментяра! Я тебя, сука… Закончить фразу он не успел. Реутов мгновенно распрямился и ударил ребром правой руки. Бык обмяк, медленно опустился в лужу. Одновременно распахнулись дверцы джипа и «волги». Из «опеля» выскочили два крепких мужика. Звонко щелкнула, раскрываясь, телескопическая стальная дубинка. Водитель сделал шаг вперед и выбросил в Реутова ногу в высоком шнурованном ботинке. Сашка поймал – на лице играла улыбка, посверкивали золотые коронки, – резко крутанул ступню, негромко произнес:

– Насрать, говоришь? Пошел!

Водила врезался лицом в перила моста. Второй, с дубинкой, был опасен. Он двигался легким, танцующим шагом. Стальной стержень с шариком на конце выписывал в воздухе сложные кривые, перелетал из руки в руку.