3. Отмеченный потенциал возможностей Агентства и его сотрудников требует особой осторожности в выборе средств и методов сбора информации, диктует повышенные требования к эмоционально нравственной и правовой основе их профессиональной деятельности, организации контроля за их работой.

И тем не менее – несмотря на все положительные характеристики Агентства журналистских расследований – один из его руководителей явно пришел к неправильным выводам в своем расследовании – хотя, как это ни парадоксально, двигался в общем то в правильном направлении.

Майор Рощин внимательно слушал монолог Николая Повзло, отмечал незнакомые для себя факты. Отмечал, что, так же как и он сам, журналист обладает неполными, фрагментарными знаниями… Рощин о происшедших событиях знал больше, много больше журналиста расследователя. Он уже сумел идентифицировать человека, который назвался Валентином. И понял, что самодеятельность Коли рубила подходы к тем людям, которые руководили действиями Валентина. Он уже знал, что БМВ преступников, расстрелявших Валентина, врезался во время преследования в столб освещения. Скорость была огромной. Водитель погиб на месте.

Рощин слушал Повзло и медленно закипал. Он чувствовал, что снова начинает подниматься давление и не исключен приступ. Майор следственной службы ФСБ был очень выдержанный человек. Взорвался он, когда уже выдыхающийся Николай Повзло сказал:

– Мне плевать, что вы со мной сделаете. Вы ведь даже своих сотрудников не щадите.

– Что это вы имеете в виду? – спросил Рощин.

– Капитана Ряскова, господин майор. Вы же его грохнули, когда он, по видимому, решил о ваших махинациях…

– Мальчишка! – почти выкрикнул Рощин. – Журналисток! Мудак! Ты знаешь, как это было? А, сказочник?

– Я… – начал Коля, но майор хлопнул ладонью по столу и сказал:

– Молчать! А было все, Николай Степанович, совсем по другому.

Глава первая. Черная галера

Золотой ангел на шпиле Петропавловки летел в косом потоке ветра с дождем. Над ним стремительно проносилось серое клочковатое небо. Ветер с Балтики гнал по Неве крутые валы в пенных барашках, швырял их на гранитные опоры Троицкого моста. Маленький черный буксирчик с широкой красной полосой ватерлинии беспомощно болтался на волне. Он шел вниз по течению, к устью, и не мог выгрести против волны и ветра. За те шесть минут, что Дуче наблюдал за ним из окна кабинета, суденышко едва преодолело половину акватории между Троицким и Дворцовым мостами. Погодные условия 19 октября девяносто восьмого были в Санкт Петербурге жесткими. Порывы ветра достигали двадцати трех метров в секунду. Уровень воды в Неве поднялся ночью на два метра сорок сантиметров выше ординара. На Петроградской стороне и на Васильевском вода уже заливала отдельные участки. Ветер ломал деревья, опрокидывал рекламные щиты, рвал провода.

Семен Ефимович Фридман еще раз посмотрел на часы и отвернулся от окна. В профиль он удивительно напоминал Бенито Муссолини, за что и получил кличку Дуче. Это погоняло ему прилепил восемь лет назад один грузинский вор законник.

Хоть и имел человек образование шесть классов, хоть и провел в тюрьмах и лагерях почти двадцать лет, а – поди ж ты – знал, кто такой Железный Римлянин. А спроси у нынешних… через одного – дебилы. Дешевка. Быдло.

Кличка Семену Ефимовичу импонировала, она звучала солидно, весомо, необычно. Однако в последнее время он присвоил себе другую. Пока о ней никто, включая ближайшее окружение, не знал.

Фридман провел рукой с массивным золотым перстнем на безымянном пальце по бритой голове и пошел по красно черной ковровой дорожке в глубь кабинета, к столу. Курьер опаздывал уже на час. Это тревожило, не давало сосредоточиться на чем либо серьезном. Хотя что может быть серьезнее отсутствия курьера с тридцатью килограммами груза? Завтра, самое позднее послезавтра, письма будут у адресатов.