Тарталья взглянул на брошюру. Называла себя организация «Оливковая ветвь. Католическая ассоциация помощи», сокращенно КАП. «О ваших звонках никто никогда не узнает» – гласил рекламный слоган на обложке. Адрес не указан, только номер телефона. Тарталья никогда не слыхал о такой ассоциации, однако, прочитав слоган, решил: очень даже подходит. Выстраивается следующая цепочка: юная девушка, которой требуется помощь, звонит в Католическую ассоциацию, на звонок отвечает Том. Да, все логично. Они тщательно проверили записи домашних звонков девушек на предмет контакта со всеми известными организациями типа «Самаритян», а на какую‑то КАП никто и внимания не обратил. Правда, звонить туда девушки могли и из дома подружки, и из телефона‑автомата.

– Похоже, она самая и есть, – обернулся Тарталья к отцу Игнацио. – Спасибо. Не знаете случайно, где они располагаются?

Тот отрицательно покачал головой:

– Мне известно только, что базируются они в Лондоне. Буклеты их я встречал и в других церквах. Не уверен даже, что у них есть постоянный офис. – Отец Игнацио вышел с Тартальей из главного входа и спустился на улицу. – Страшно узнавать, что кто‑то злоупотребляет доверием, пользуясь своим положением… – Голос отца Игнацио сорвался. Он уставился на тротуар, медленно покачал головой и с тяжелым вздохом снова взглянул на Тарталью. – Конечно, дурные люди встречаются везде. И вы навидались, без сомнения, побольше моего.

– Пожалуй, да, – согласился Тарталья. – Спасибо вам огромное за помощь. Если мы что‑нибудь обнаружим, я обязательно дам вам знать.

Отец Игнацио улыбнулся, взял в обе руки ладонь Тартальи и сердечно, тепло пожал ее, глядя в глаза:

– Будет приятно когда‑нибудь увидеть вас здесь снова, инспектор. Со всей вашей семьей.

Тарталья улыбнулся в ответ: вообще‑то давно пора.

– Обещаю вам, отец, что приду. И очень скоро.

Выйдя из церкви, Марк позвонил в отдел и наткнулся на Иветт Дикенсон. Из‑за надвигающегося отпуска по беременности Дикенсон была благодарна за любую сверхурочную работу Хотя, по его мнению, она давно должна бы отдыхать дома. Он продиктовал ей данные из буклета и дал задание:

– Позвони по этому номеру, узнай, где они располагаются. И пошли туда кого‑нибудь. Безотлагательно. Если откажутся сотрудничать, пригрози, что мы возьмем ордер. Мне требуется список всех, кто работал у них в последние два года, в любой должности. Особенно меня интересуют люди, сидевшие на телефоне. Нам нужен доступ к их записям телефонных звонков. Необходимо проверить и другие церкви: существует ли при них такая организация или что‑то подобное. Потом перезвони мне.

– Сэр, звонила Никола Слейд. Уже несколько раз. Она хотела поговорить с Сэм. Очень настаивала на разговоре с ней.

– Так в чем же дело? Пусть поговорит.

На другом конце повисла пауза.

– Сэм уже ушла домой. Чуть раньше.

Тарталья почувствовал, что Дикенсон чего‑то не договаривает:

– О чем Никола хотела сообщить, не знаешь?

– Мне она не пожелала сказать. Только твердила, что ей обязательно нужна Донован.

– Куда, черт возьми, подевалась Сэм?

Новая пауза. Наконец Дикенсон выдавила:

– У нее свидание. – Опять секундное замешательство, и она добавила в оправдание: – Ведь не запрещено иметь личную жизнь, верно?

Свидание? Вот это новость! Последнее время Донован только и стонала, что привлекательного мужчину днем с огнем не сыщешь.

– Само собой, не запрещено. Только как‑то очень не вовремя. У нас самый разгар расследования.

Тарталья и самому себе не решился бы ответить, на что так злится: на то, что роман Сэм нанесет ущерб расследованию, или на то, что она бегает на свидания к какому‑то парню, а он, Тарталья, даже об этом не знает! Обычно Сэм выбалтывала ему все подробности и порой, случалось, просила у него совета.