Тарталья еще раз пробежался по странице:

– Не упомянуты срезанная прядь волос и ГГБ.

– И на том спасибо, – ехидно бросил Корниш. Выхватив у Тартальи газету, он сунул ее обратно в кейс и несколько раз щелкнул замками, точно понадежнее запирая сверхсекретный документ. Потом, поставив кейс на пол, принялся расхаживать по кабинету, засунув руки в карманы брюк. – Зато известно им и про кольца, и про фальшивую брачную церемонию. А этого, по‑моему, более чем достаточно. – Он обернулся к Тарталье и бросил на него мученический взгляд. – Они даже успели наградить убийцу кличкой. «Жених»! Нет, представляешь?

– Так убийца подписал свое последнее сообщение.

– Вот именно! Что означает – информацию им слил тот, кто видел мейлы. А стало быть, протекаем мы, как чертово решето! – Корниш приостановился перед зеркалом Кларка и чуть поправил узел бледно‑голубого шелкового галстука.

Тарталья едва спрятал улыбку: только Корниш способен в такой момент беспокоиться о своей внешности.

– Но вы же сами знаете, сэр, как сложно сохранить в секрете от прессы такие события. Не в первый раз…

– И они уже строят догадки о количестве жертв! – Корниш пропустил слова Тартальи мимо ушей. – Разглагольствуют о том, сколько убийств ошибочно записали в самоубийства. Гадают, не появился ли в Лондоне новый Шкипер. – Уставясь в зеркало, Корниш поглаживал, словно сам себя успокаивая, блестящие серебристые волосы.

– Но это нелепость.

– Еще бы! – Внезапно Корниш обернулся, лицо у него теперь было испуганное. – А мы уверены насчет третьей жертвы?

– Да, – кивнул Тарталья. – Доктор Блейк это подтвердила. Результаты токсикологической экспертизы вряд ли откроют нам что‑то новое, а вот прядь волос у этой жертвы точно срезана. Как и у Джеммы Крамер.

– Но как, черт дери, они‑то прознали про номер три? Вы же ее только сегодня ночью выкопали!

– Как я уже сказал, сэр, утечка случается не впервые. – Марк повторил свои слова, понимая, что Корниш его не слушает.

Тот медленно покачал головой:

– Просто ужасно! Как, интересно, мы сможем выполнять свою работу под таким давлением? Под чертовым журналистским микроскопом? Когда все подробности вываливают на обозрение всем и каждому?

– Вы уже разговаривали с нашим отделом по связям с общественностью?

– Разумеется! Но пиарщики уже ничего не могут поделать. Джинн выпущен из бутылки, нет никакой возможности загнать его обратно. Теперь наша главная цель – свести ущерб к минимуму. Я устраиваю брифинг, дам информацию для вечерних выпусков газет. – Он примолк, ненадолго погрузившись в собственные мысли, затем снова обернулся к Тарталье. Корниш раскачивался на пятках, в его взгляде читалось некоторое смущение. – Послушай, Марк, это вынуждает меня прибегнуть к крайним мерам. Надеюсь, ты поймешь…

– То есть?

– Э… мне придется попросить тебя занять прежнюю должность. Уйти с поста начальника отдела.

– Что? Но это же не моя вина!

– Конечно нет, – поджал Корниш губы. – Я тебя и не виню. Но все вырывается из‑под контроля. А так как Трэвор в больнице, иного выбора у меня не остается.

– Значит, во главе расследования встанете вы?

Оборонительно скрестив руки, Корниш покачал головой:

– Нет, я за это взяться не могу. У меня нет времени. Я приглашаю человека со стороны. Опытного.

Кровь прихлынула к лицу Тартальи, он тяжелым взглядом сверлил Корниша.