Внизу собралось довольно много народу, включая женщин, которые завизжали во весь голос, едва меня увидели. И вправду, в съехавшей на ухо маске я представлял собой весьма устрашающее зрелище. Розенталь рявкнул, чтобы они заткнулись. Женщина с прической в виде тюрбана не осталась в долгу и истерически заорала в ответ. Поднялся всеобщий крик, от которого порой уши закладывало. Помню одно – я все время гадал, когда же явится полиция. Первис и женщины настаивали на вызове наряда, чтобы предать меня в руки закона без малейшего промедления. Розенталь и слышать об этом не желал. Он клялся, что пристрелит любого, кто постарается улизнуть. Плевать ему на полицию. Он никому не позволит портить ему вечер, а со мной разберется по-своему. С этими словами он выдернул меня из рук туземцев, отшвырнул к двери и всадил пулю в косяк сантиметрах в трех от моей головы.

– Слушай, ты, пьяный урод! Ты же убьешь его! – закричал Первис, снова вмешиваясь в дела хозяина.

– Ну и что? У него же револьвер! Скажу, что застрелил его, защищая свою жизнь! Чтобы другим было неповадно сюда лазить! Ну-ка, отойди, или сам хочешь пулю схлопотать?!

– Да ты же пьян как свинья! – выкрикнул Первис, вставая между нами. – Я видел, как ты только что вылакал полный стакан рома, ты же на ногах еле держишься. Возьми себя в руки, старик. Не делай того, о чем потом горько пожалеешь.

– Ладно, в него стрелять не буду. А обстреляю-ка я этому гаденышу нимб вокруг башки. Ты прав, старина. Убивать не стану. Ну ошибся, всяко бывает. Кружок сделаю. Этак вот!

Он вскинул руку с револьвером, бриллиант у него на мизинце сверкнул яркими брызгами, из дула вырвался язычок пламени, и грянул выстрел, сопровождаемый женским визгом. Я почувствовал, как сверху на меня посыпались щепки.

В следующую секунду боксер выбил у него из руки оружие, и мне уже казалось, что я невредимым вышел из огня, как тут же угодил в полымя. Среди нас вдруг оказался полисмен. Он влез внутрь через окно гостиной и начал действовать смело и решительно. Я и ахнуть не успел, как он без единого слова защелкнул наручники у меня на запястьях. Первис тут же кинулся давать объяснения, в то время как его хозяин осыпал бранью всех и вся. Дескать, мы за ними следили, но они пробрались в дом и натворили тут черт знает что, чуть всех не вырезали сонными, один сбежал, второго схватили, а вы всегда появляетесь после драки, когда уже кулаками не машут. Уводя меня, полисмен смерил его высокомерно-презрительным взглядом.

– О вас, сэр, нам известно все, – с отвращением процедил он, отводя руку Первиса, протянувшего ему соверен. – Мы с вами еще увидимся, сэр, в комиссариате полиции на Мэрилбоун-стрит.

– Мне поехать с вами?

– Как вам угодно, сэр. Однако я полагаю, что в данный момент вы гораздо нужнее этому господину, нежели мне. Не думаю, что сей молодой человек окажет какое-либо сопротивление.

– Нет-нет, – промямлил я. – Я пойду тихо-тихо, – и последовал за полисменом.

В полном молчании мы прошагали примерно сто метров. Вокруг не было ни души, где-то вдалеке часы пробили полночь. Наконец я прошептал:

– Как, черт подери, тебе это удалось?

– Да просто повезло, – ответил Раффлз. – По счастью, я изучил каждый камешек стены вокруг особняка, так что ускользнуть оттуда для меня не составило особого труда. К тому же среди реквизита в моей берлоге в Челси оказалась полицейская униформа, которую я давным-давно купил для костюмированного бала. Думал, может, когда-нибудь и пригодится. А каску я в свое время прихватил в Оксфорде. Так, давай-ка забросим ее подальше, а китель и ремень понесем в руках – не дай бог, напоремся на настоящего полисмена. Самое главное было любой ценой избавиться от кеба, в котором я вернулся.