Я с удовольствием ходил на все матчи, в которых он участвовал, чтобы посмотреть, как он подавал, отбивал или ловил мячи, а потом поболтать с ним в раздевалке. Но в тот раз почти весь матч команды «Джентльменов» мы с ним просидели на скамейке запасных, потому что Раффлз не прошел квалификацию. Он пребывал в чрезвычайном раздражении, что было странно, если учесть его всегдашнее прохладное отношение к крикету. Удостоив меня лишь нескольких слов, он откровенно грубил остальным членам команды, которые осмелились спросить, как же так получилось, или просто посочувствовать ему. Они сидел с сигаретой в зубах, надвинув на глаза соломенную шляпу, и реагировал на происходящее на поле лишь недовольным ворчанием. Я был несказанно удивлен, когда вдруг невесть откуда взявшийся изысканно одетый молодой человек устроился между нами и вопреки всем моим ожиданиям удостоился со стороны Раффлза самого радушного приема. В лицо я этого юношу не знал, а Раффлз не удосужился нас представить, однако из их разговора следовало, что они давно и весьма близко знакомы. Я был окончательно заинтригован, когда молодой человек сказал, что Раффлза очень хочет видеть его отец, и мой приятель тотчас же принял это показавшееся мне странным приглашение.

– Он на трибуне пэров. Идемте?

– С удовольствием, – ответил Раффлз. – Зайчонок, придержи мне место.

И они удалились.

– Это юный Кроули, – донеслось откуда-то сзади. – В прошлом году выступал за сборную школы Харроу.

– Помню такого. Играл из рук вон плохо.

– Тем не менее заядлый крикетист. Играл аж до двадцати лет, почти до самого выпуска. Потом папаша велел ему бросить крикет. Тот еще старикан, уж верьте слову!

Я начал скучать. Ведь на стадион я пришел только для того, чтобы увидеть игру Раффлза, поэтому я все чаще принимался смотреть по сторонам, высматривая его. Наконец я заметил, как он машет мне рукой из-за ограждения.

– Хочу представить тебя Амерстету-старшему, – прошептал он, наклоняясь ко мне. – В честь празднования совершеннолетия Кроули он устраивает у себя в поместье крикетную неделю, так что нам обоим надо туда поехать и сыграть.

– Обоим! – вспыхнул я. – Но я и играть-то не умею!

– Заткнись, – осадил меня Раффлз. – Предоставь это мне. Я врал и изворачивался, как только мог, – мрачно добавил он, когда мы спустились по лестнице. – Всецело полагаюсь на тебя и надеюсь, что ты сумеешь не испортить нам всю обедню.

В его глазах блеснул знакомый мне лукавый огонек, и я сразу понял, что он что-то задумал. Обуреваемый сомнениями и неясными предчувствиями, я последовал за его фигурой, облаченной в щегольской блейзер, мимо навеса, под которым сидели дамы в шляпках и чепчиках самых разнообразных фасонов и расцветок.

Лорд Амерстет оказался приятным пожилым мужчиной с усиками и несколько портившим его двойным подбородком. Он поздоровался со мной с сухой вежливостью, которая с полной ясностью демонстрировала его отношение ко мне. Меня воспринимали как неизбежное «приложение» к «властелину полей» Раффлзу, и я еле-еле скрыл свою ярость, когда отвешивал Амерстету полагающийся в таких случаях церемонный поклон.

– Я взял на себя смелость, – начал тот, – пригласить одного из уважаемых членов команды «Джентльмены» в следующем месяце почтить своим присутствием наши деревенские края и сыграть там пару-тройку матчей.