— Вам следует быть женой фермера, Розалин, — произнес Роули улыбаясь.

— У нас в Ирландии была ферма, — сказала Розалин. — До того, как я сюда приехала… до того…

— До того, как пошли на сцену?

— Это было не так давно… — задумчиво и, как ему показалось, виновато произнесла Розалин. — Я все хорошо помню.

— Можно ли мне подоить ваших коров, Роули? — добавила она с чувством.

Это была действительно другая Розалин. Понравились бы Дэвиду Хантеру эти случайные разговоры о ее фермерском прошлом? Скорее всего, нет. Он всегда пытался создать впечатление, что она из рода старых ирландских джентри. Но то, что говорит Розалин, подумал Роули, гораздо ближе к правде. Примитивная фермерская жизнь, соблазн сцены, турне по Южной Африке, замужество, изоляция в Центральной Африке, спасение и, наконец, брак с миллионером в Нью-Йорке…

Да, Розалин Хантер прошла большой путь с тех пор, как в последний раз доила коров. Однако, глядя на нее, в это трудно было поверить. Невинное лицо, несколько глуповатое выражение. Лицо человека, не имеющего дворянской родословной. И выглядит она очень молодой, значительно моложе своих двадцати шести лет.

В ней было что-то привлекательное, что-то трогательное, как у телят, которых он сегодня утром отвозил к мяснику. Роули смотрел на Розалин так же, как на них. Бедные создания, думал он, жаль, что их необходимо было отправлять на бойню…

В глазах Розалин промелькнула тревога.

— О чем вы думаете, Роули? — выдавила она из себя.

— Вы не хотите посмотреть ферму и маслодельню?

— О, конечно, с удовольствием.

Забавляясь ее интересом, он показал ей всю свою ферму. Но когда под конец он предложил ей попить чаю, она ответила, окинув его тревожным взглядом:

— О нет. Спасибо, Роули. Я, пожалуй, пойду домой.

Она взглянула на свои часы.

— О! Уже так поздно! Дэвид прибывает поездом в 5.20. Он будет беспокоиться, где я. Мне следует торопиться.

И скромно добавила:

— Я получила огромное удовольствие, Роули.

И это действительно так, подумал он. Розалин смогла быть естественной, самой собой. Она боится своего брата Дэвида. В этом нет сомнений. Дэвид — глава семьи. Только теперь ей удалось вырваться. И в этот день она была простой, как служанка! И это — богачка миссис Гордон Клоуд!

Роули мрачно улыбался, глядя, как она спешит верх по холму в направлении Фурроубэнка. Едва она достигла изгороди, как на тропинке появился мужчина. Сперва Роули подумал, что это Дэвид, но мужчина был выше и плотнее его. Розалин дала ему пройти, быстро перешагнула через изгородь и ускорила шаг.

Да, у нее пропал день, а у него, Роули, целый час ценного времени! Ну, может быть, и не пропал? Розалин он, кажется, понравился. Это может оказаться полезным. Милое создание — да и телята сегодня утром тоже были милы, бедняжки.

Неожиданно его вывел из задумчивости чей-то голос. Роули резко повернул голову.

Крупный мужчина в широкой фетровой шляпе с рюкзаком за плечами стоял на тропинке с противоположной стороны изгороди.

— Как мне добраться до Уормсли-Уэйл?

Поскольку Роули не отвечал, он повторил свой вопрос.

С трудом Роули пришел в себя и ответил:

— Идите по этой тропинке. Пересечете следующее поле, повернете налево, выйдете на дорогу — и через несколько минут вы доберетесь до деревни.

Этими же словами на этот же самый вопрос Роули отвечал уже не один раз. Покинув станцию, люди шли по тропинке, доходили до вершины ближайшего холма, но, спустившись с него и не видя никаких других указателей, тем более, что Уормсли-Уэйл исчезала из виду, считали, что заблудились.