— Это просто невероятно, — промолвила она.

В трубке звучал голос Макса Лама, но помехи были настолько сильными, как будто он звонил из Тибета.

— Бонни, дорогая, все в порядке. Я не думаю, что моя жизнь в опасности, но не могу сказать, когда буду свободен. Очень сложно объяснить все по телефону… ох, подожди, он хочет, чтобы я что-то прочитал. Ты слушаешь? «Я не имею ничего общего со скрипучей телегой человеческого рода — я принадлежу земле! Я говорю это, лежа на своей подушке, и чувствую, как на висках у меня прорастают рога». — После паузы, сопровождавшейся треском, Макс продолжил: — Бонни, дорогая, все не так уж плохо. Прошу тебя, ничего не говори моим родителям… я не хочу без причины волновать отца. И пожалуйста, позвони Питу, пусть оформит мне отпуск по болезни, это просто на тот случай, если мое отсутствие затянется. Пусть подготовит шестой этаж для встречи с представителями компании «Бронко», это будет на следующей неделе. Только не забудь, ладно? И передай ему, чтобы ни при каких обстоятельствах не подключал к проекту Билла Наппа. Это мое дело… — Голос Макса Лама утонул в треске и шуме помех.

Августин положил трубку телефона и вместе с Бонни вернулся к своему фургону.

— Это сводит меня с ума, — промолвила Бонни, сев в машину.

— Мы еще раз позвоним из моего дома и запишем все на магнитофон.

— Ох, можно подумать, что это сообщение подтолкнет ФБР к действиям. Особенно поэзия.

— На самом деле мне кажется, что это цитата из книги.

— И что это значит?

Августин наклонился над коленями Бонни и сунул свой револьвер 38-го калибра в бардачок.

— Это значит, что ваш муж, возможно, не в такой уж безопасности, как он думает.

Большинство дорожных полицейских, служивших в Северной Флориде, отнюдь не обрадовались, узнав, что их временно командируют в Южную Флориду. Многие из них предпочли бы Бейрут или Сомали. Исключение составлял только Джим Тайл. Командировка в Майами означала прекрасные минуты в обществе Бренды Рурк, хотя работа в зоне урагана в две смены оставляла им слишком мало сил для пылких объятий.

Джим Тайл не рассчитывал на появление в зоне урагана бывшего губернатора, хотя ничего слишком уж удивительного в этом не было. Этот человек боготворил ураганы. Игнорировать его присутствие было бы глупо и безответственно. Джим серьезно относился к их дружбе, но понимал, что от Сцинка можно ожидать экстравагантных выходок. Но у Джима не было иного выбора, кроме как постараться в нужный момент оказаться поближе к губернатору.

В эпоху политического спокойствия могучий темнокожий мужчина в накрахмаленной и отутюженной форме полицейского мог запросто разгуливать по коридорам учреждений Флориды, и никто не стал бы задавать ему никаких вопросов. В первые же дни после урагана Джим Тайл воспользовался этим преимуществом. Он общался с представителями власти графства Дэйд, с полицией, с пожарными, добровольцами из Красного Креста, национальными гвардейцами, армейским командованием и задерганными эмиссарами Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям. Между патрульными сменами Джим Тайл варил себе кофе и обкладывался сводками полиции и службы спасения 911, компьютерными распечатками и рукописными заявлениями о происшествиях. Он просто просматривал их, не ища при этом чего-то конкретного.

Ураган принес с собой безумие. Джим Тайл листал бумаги и думал: «Боже мой, в этом городе люди сходят с ума».

Даже восстановление домов, разрушенных ураганом, превратилось в какое-то неистовство. Тысячи жертв стихии кинулись покупать бензопилы, чтобы распиливать обломки, и эти инструменты оказались опасным оружием в руках разгневанных людей.