|
Он отсортировал захваченные им пушки, безжалостно выбросил всякую рухлядь, а из оставшихся сформировал шесть мобильных колонн и начал поливать огнем бронетехнику Серрюрье. Стоило какому‑нибудь танку или броневику только показаться на поле боя, как дюжина орудий начинала их обрабатывать. В общем, Фавель с самого начала держал все в своих руках, правительственные генералы плясали под его дудку до тех пор, пока не появился Рокамбо. Вот, к примеру, как Фавель расправился с третьим полком на площади Черной Свободы. Он заранее заслал в город корректировщиков огня, снабдил их рациями, и они зажали этот полк в клещи, когда он еще только формировался.
– Я знаю, – сказал Уайетт сумрачно. – Я видел результат. Лицо Костона расплылось в улыбке. – Столь же эффективно Фавель расправился с опереточными военно‑воздушными силами Серрюрье. Самолеты поднялись в воздух, провели по три боевые атаки, это верно, но затем обнаружилось, что в их баках нет горючего. Бросились открывать запасные емкости, заправили баки, и тут же выяснилось, что в горючем растворен сахар – его, как вы знаете, на Сан‑Фернандесе навалом, так что все самолеты застыли на земле с заклиненными моторами. – Что ж, ему надо поставить пятерку за прилежание, – заметил Уайетт. – А какова роль Мэннинга и Фуллера во всем этом? – Мне еще не все до конца ясно. Я думаю, что они связаны с поставками вооружения. У Фавеля четкое представление о том, что ему нужно, – винтовки, автоматы, подвижная артиллерия, в том числе горные пушки и минометы, ну и, конечно, боеприпасы. Все это, разумеется, стоит дорого, и мне пока не удалось выяснить, кто финансировал поставки. Полиция, кажется, подозревала, что Мэннинг и Фуллер связаны с Фавелем. Они избили Доусона до полусмерти, пытаясь добыть у него информацию. – Я видел его руки, – сказал Костон. – И что он им сказал? – А что он им мог сказать? Он просто уперся и все. – Удивительно. У журналистов он имел репутацию мыльного пузыря. Мы знаем, к примеру, что авиакатастрофа на Аляске пару лет тому назад была срежиссирована для того, чтобы поднять тиражи его книг. Ее организовал Дон Вайсман, а исполнил один оставшийся без работы летчик. – А кто это Дон Вайсман? – Агент Доусона по прессе. Я всегда полагал, что нам приходится видеть Доусона в образе, который создает Вайсман. – Я думаю, что теперь Вайсман может считаться бывшим агентом Доусона, – заметил Уайетт. Костон поднял брови. – А что, с Доусоном что‑нибудь не в порядке? – Нет, с Доусоном все в порядке. – Он отложил бритву. – Когда же я увижусь с Фавелем? Костон пожал плечами. – Когда он будет готов вас принять. У него сейчас забот по горло. Мне кажется, запас его военных хитростей подошел к концу. Его первоначальный план был хорош, но он уже выполнен, и дела могут обернуться не в пользу Фавеля. Перед ним маячит угроза прямого военного столкновения с Рокамбо, а он не в той форме, чтобы рассчитывать в нем на успех. У него всего пять тысяч человек, а у правительства – пятнадцать. Если он станет меряться силами с Рокамбо, ему конец. Уж лучше ему сразу отойти к себе в горы. Уайетт застегнул рубашку. – Ему надо принимать решение быстрее, – сказал он мрачно. – Мейбл не будет ждать. Костон некоторое время молчал, затем с чувством спросил: – Кроме ваших догадок, у вас все же есть какие‑нибудь конкретные данные? Что вы можете предложить Фавелю? Уайетт подошел к окну и посмотрел на горячее синее небо. – Немного, – сказал он. – Если бы я был на базе, я бы посмотрел на свои приборы, их показания дали бы мне что‑то, а так... – Он пожал плечами. Костон выглядел разочарованным. |
