– Теперь это не имеет значения, – сказал Голубков. – Может быть, сами накопали, а может быть, поделился с ними кто‑то.

– Ну да, – согласился Нифонтов. – А когда был убит Крупица и возникли проблемы с Пастухом, они просто протолкнули где надо идею, что Управление не справляется и дело надо полностью отдать на откуп контрразведке.

– А не справляется Управление потому, – добавил Голубков, – что руководство давно пора менять и всех вместе переподчинять ГУО. Очень простой ход.

– Но эффективный.

– Да, потому что начальник нашей собственной службы безопасности действует в их интересах, и таким образом они могут влиять на ситуацию изнутри.

– Что же это получается, – возмутился Нифонтов, – агентурная работа с коллегами?

– Видимо, они не считали нас коллегами, – вздохнул Голубков. – Когда политические интриги важнее дела, какие могут быть коллеги? С нашими аналитическими возможностями такого накопать и наворотить можно!

– Боюсь, что это была не последняя попытка прибрать Управление к рукам. Или расформировать его.

– Или так. Но это не выгодно.

– Ладно. – Нифонтов словно отмахнулся от проблемы, но с явным облегчением, поскольку, по крайней мере на ближайшее время, она разрешилась. – Ты лучше вот что мне скажи, Константин Дмитрич. От ГУО мы отделались, полномочия наши остались при нас, так что и расхлебывать все это дерьмо тоже нам. Контрразведка не только решила похозяйничать. Сам знаешь. Взяв дело Крымова в свои руки меньше чем на неделю, они успели спланировать операцию его захвата и с треском провалиться, не только упустив Крымова, но и потеряв своих людей… – Я уверен, что Крымов постарался, дезинформируя их. Поэтому они и провалились. По большому счету, это не ФСБ, это Крымов спланировал операцию на таможне, а сам смылся на день раньше, и если бы не это ограбление Интрансбанка, они до сих пор не опомнились бы… – Это все, конечно, поучительно. Но нам теперь все это подметать за них.

– Должны.

Кажется, Голубков не очень беспокоился по этому поводу. А может быть, просто хорошо скрывал свои беспокойства. Во всяком случае, он неторопливо закурил.

– Ты говорил, что кое‑какие соображения у тебя есть. Вот и скажи мне, Константин Дмитрич, что думаешь.

– Я думаю, – размеренно произнес Голубков, – что, когда возникла необходимость доставить в Москву информацию из Флоренции, я не ошибся в выборе курьера.

– Что ты имеешь в виду? – не понял Нифонтов.

– Капитана Пастухова я имею в виду.

– А при чем тут твой Пастух?

– Я же говорил, что это единственная гарантия надежности в нашем деле… – Константин Дмитрич, не до шуток, ей‑богу! Эта информация давно использована. Нам теперь думать надо о другом. И потом, хороша гарантия! На нем до сих пор висят убийства. Я, честно говоря, так и не знаю, что с ним делать… Кстати, ты знаешь, где он сейчас?

– Давай без эмоций, – спокойно сказал Голубков. – Я расскажу, какие у меня на этот счет соображения, но только тебе придется поверить мне на слово. Не во всем, разумеется… – Ну, давай. Не вижу причин для недоверия. Ты всегда был убедителен.

Голубков немного подумал, а потом затушил сигарету и разогнал дым.

– Когда я говорил, что Пастух – это наша гарантия, я имел в виду не только его честность и профессионализм. Я подразумевал, что в случае срыва, провала, каких‑то форс‑мажорных обстоятельств он доведет все до конца.