И действительно, из глубин корабля доносились крики и топот ног. Команда внешне мирной шхуны оказалась неплохо подготовленной. Все‑таки это были военные люди. Как бы в подтверждение этого, из коридора последовала ответная очередь.

– Будем прорываться? – с сомнением спросил Док. – Положим кучу народа, да и сами… Пастух принял единственно верное решение.

– Берем капитана и уходим наверх, в рубку. Майор Глоттер сразу оценил обстановку, сложившуюся на шхуне. Он всегда правильно оценивал обстановку.

Именно это его качество помогло ему занять пост начальника отдела натовской спецслужбы. Единственное, чего он не оценил, – это наглость и решительность этих спятивших русских парней. Даже в страшном сне он не мог себе представить, что им придет в голову в столь короткий срок разработать и осуществить операцию по захвату пусть и не линкора, но все‑таки судна, принадлежавшего НАТО, укомплектованного военнослужащими. Вот уж действительно русские свалились ему как снег на голову. Впрочем, Глоттер удивился бы гораздо меньше, если бы в июне у берегов Сицилии пошел снег… После того как грохнули взрывы и затрещали выстрелы, Глоттер кубарем скатился с койки и, нырнув в брюки, выскочил в коридор. Очень быстро выяснилось, что все люки, ведущие на верхнюю палубу, закрыты, а единственный свободный путь в ходовую рубку отлично простреливается.

Сложилась патовая ситуация – команда оказалась запертой, а нападавшие в свою очередь не могли спуститься вниз. Противники обменялись еще несколькими выстрелами и, придя к выводу, что это не имеет ровно никакого смысла, затихли.

Через пару минут щелкнули динамики «громкой связи» и по шхуне разнесся голос итальянского капитана:

– Говорит капитан Джордано Каноцци. Я взят в заложники. Приказываю прекратить стрельбу. Синьору Глоттеру выйти на связь с рубкой для дальнейших переговоров.

Пастух с замиранием сердца ждал ответа. Через пять минут зажглась лампочка внутренней связи.

– Глоттер на связи.

Пастух подтолкнул итальянского капитана к микрофону.

– Делайте, что я вам сказал, и все будет в порядке, – приказал он.

– Глоттер, – с искренней яростью прорычал капитан, – предлагаю вам немедленно привести сюда синьору с ребенком! На этих условиях меня отпустят.

– Мистер Каноцци, – возразил майор, – эти люди – террористы. Нельзя поддаваться на их условия… – Это вы террорист, Глоттер, – взорвался капитан. – На моем судне по вашей милости заложники! Я моряк, а не мафиози!.. Приказываю вам немедленно отпустить заложников.

– Вы за это ответите, капитан, – буквально прошипел Глоттер.

– Я отвечу перед своим командованием, а не перед вами! – отрезал капитан.

Наступила пауза. Там, внизу, разыгрывалась трагическая сцена. В радиорубку, откуда майор вел переговоры, вошел старший помощник «Марианны» с двумя вооруженными матросами.

– Синьор Глоттер, потрудитесь исполнить приказ капитана. Иначе я прикажу арестовать вас. – Старпом выразительно кивнул в сторону решительно настроенных матросов. В его взгляде явственно читалась давняя неприязнь к «сухопутным крысам», извечная нелюбовь итальянцев к наглым янки и личное отвращение.

– Вы понимаете, что срывается важнейшая операция? – тихо спросил Глоттер.

– Я понимаю, синьор, что не вы командуете на этом судне, – отрезал старпом.

Спустя полчаса обмен состоялся. Скрежеща зубами, майор был вынужден подчиниться. Когда испуганные Ольга и Настена поднялись в рубку, Пастух спихнул капитана вниз и молча обнял жену.

– Потом наобнимаетесь, – бросил им Артист, забирая из рук Пастуха ничего не понимающую, насмерть перепуганную Настену.