– Это предложение включает доступ ко всем знаниям Духокровников, – добавил Кельсер. – Мы не держим друг от друга секретов.

– Даже вы? – с любопытством уточнила Мараси. – Выживший, у вас нет секретов?

Он не ответил. Лишь снова улыбнулся.

– У нас есть доступ к тайным знаниям и магическим предметам, – продолжил Двоедушник, – которые безусловно удивят и восхитят вас, миледи. Долг заводит нас в удивительные места – и все это ради той же цели, что исповедуете вы, – защиты Скадриаля.

– Мы не раздаем такие приглашения кому попало, – добавил Кельсер.

Итак. Вот и главный вопрос. Согласна ли она? В последнее время ей отчаянно хотелось большего. Всякий раз, когда она узнавала новые мелкие подробности о конфликте высших сил, о Космере, ей хотелось увидеть всю полноту картины. До сих пор она как будто смотрела на закат через щелочку в стене.

Однако.

– Как давно вы знали о Круге? – спросила она. – Как давно вам было известно об их планах? О том, кем был Трелл?

Тишина.

– Миледи, мы даем ответы после того, как услышим клятвы, – сказал Двоедушник. – Таков наш обычай.

– А с Гармонией вы знаниями делились? – спросила Мараси.

– Сэйз в последнее время… непредсказуем, – ответил Кельсер. – С ним что-то не так. Боюсь, вскоре его проблемы затмят то, с чем мы столкнулись сегодня. Поэтому мы, к сожалению, вынуждены действовать тайно. Наша организация слишком мала и недостаточно сильна. Если выступить в открытую, могущественные силы Космера нас раздавят.

С этим трудно было спорить. Любой законник знал, что иногда нужно работать под прикрытием.

Однако.

Мараси повертела пригласительную карточку, затем подняла к глазам и посмотрела на алые ромбы.

Этого ли она хотела? Временами она была недовольна службой. Но существовала ли работа, которой всегда будешь доволен? Переворачивая карточку, она вспомнила, почему изначально пошла в констебли. Не для того, чтобы раскрывать преступления. Чтобы решать проблемы. Чтобы не просто защищать мир, а улучшать его.

Скрытно это делать не получится. Может быть, у других, но не у Мараси. Ей придется всем лгать, а это противоречило фундаментальным клятвам, которые она когда-то дала.

«Ты потратила их с пользой?» – спросила Армаль. Этот вопрос до сих пор преследовал Мараси.

– Однажды, – начала она, – примерно семь лет назад, мне казалось, что на блюдечке подали все, о чем я мечтала. Я думала, что понимаю, чего хочу. Затем он ушел. И его отказ стал одним из лучших поворотных событий в моей жизни.

– Миледи? – недоуменно произнес Двоедушник.

– Думаю, – продолжила Мараси, – очень трудно понять, чего ты хочешь. Мы никогда не видим всей картины. Обходимся тем, что есть в нашем распоряжении. – Она посмотрела в сумрачный глаз Кельсера. – Если я присоединюсь к вам, мне будет позволено делиться с констеблями тем, что узнаю от вас?

– А ты как думаешь? – спросил Кельсер.

– Я думаю, что служу народу. – Мараси подошла к придверному столику и положила на него карточку. – Что моя власть и полномочия идут от людей. Невозможно служить людям, обманывая их и оставляя в неведении, пусть и с благими намерениями.

– Подумай хорошенько, – сказал Кельсер, прежде чем она положила карточку. – Ты уверена, что именно этого хочешь?

– Нет, – признала Мараси. – Но быть уверенной – не моя работа. Моя работа – делать все, что в моих силах. Даже будучи ограниченной в сведениях. – Она опустила карточку.

Да, ее поиски на этом не оканчивались. Ответ так и не нашелся. Но искать его следовало не здесь.

– Я служу правительству и закону, – сказала Мараси.