|
Меня здорово взбесил мой агент. — А я здесь при чём? — А ты здесь при том, что вчера спьяну выиграл полуфинал. Знаешь, кто ты после этого? — Видит бог, я даже не помню, что вчера было... — Хватит мямлить, я сказала, будь мужиком! — Мэм, в вашем присутствии я робею быть мужиком. — Ах ты, жук навозный! Они сцепились и начали драться. Несмотря на то, что Барбара брала уроки бокса и регулярно посещала тренировки, а Брайдер выглядел рыхлым тюфяком, схватка затянулась. Том блокировал удары, сам тактично не атаковал, хотя пару раз Барбара точно раскрылась и могла пропустить хук. — Дерись, говорю, — часто дыша, говорила Барбара. — Некогда мне, — пыхтел Майор. — Тюфяк! — Старуха! — Это не оскорбление. — Э... Стерва? — Слабак, даже оскорбление придумать не можешь! Майор зажмурился и выпалил такое, что стыдно повторить даже в неприличном обществе. — Чего? — опешила Барбара. Брайдер покраснел. Драка прекратилась. — Повтори, что сказал, — потребовала Барбара. — Э... Обойдёшься. — Тюфяк! — Сама тюфяк. — Да я тебя... — она собралась уже пнуть Майора в коленную чашечку, но запнулась об ковёр и полетела прямо к нему в объятья. Какое-то время они стояли так: Том держал Барбару на руках, а она трепыхалась в его руках, как рыбка, и в голове у неё отчего-то по кругу вертелось «Yo no soy marinero, yo no soy marinero, soy capitán, soy capitán, soy capitán». — Поставь, как было, — сказала она. — Не поставлю. — Я тебя на двадцать лет старше. — После сорока все выглядят одинаково. — Ты меня сам бабушкой назвал. — Виноват. О следующем часе своей жизни Барбара не рассказывала никому. Часть первая. Эпизод 4 Правый Мы в то утро едва не совершили прорыв в мировой науке, равный, наверное, только изобретению колеса. Не стоит недооценивать колеса, вы просто слишком к нему привыкли. Концепцию колеса никто ещё не переплюнул, и не упоминайте крыло или атомную энергию. Крыло без колеса значит мало, а вся атомная энергетика — это такой же паровой двигатель, только на другом горючем. Впрочем, открытия не случилось. Не сумели договориться в нюансах, слово за слово, фэйсом об тэйбл... Кончилось всё тем, что мы разодрались, потом к ядрене фене разнесли лабораторию, да ещё и облучились по самое не балуйся. Стоя в развалинах лабы, Даглас, наш шеф, сделал в тот момент то, что делают в таких случаях все начальники полицейских участков в голливудских фильмах — велел сдать значки и пистолеты. В смысле — отстранил от полётов. Ну, вы поняли. На Дагласа нельзя сердиться, мы испытывали его терпение в течение последнего полугода, а он покрывал нас перед руководством за все те косяки, которые мы себе позволяли. За что был вне подозрений. Потому что, несмотря на все наши с Егором скандалы и разногласия, пользы от нас всё равно было больше, чем вреда. Видит бог, если бы можно было прожить эти пару часов заново, я всё сделал бы точно так же. Однако в то утро мы превысили лимит косяков многократно. Сперва мы пропустили встречу с отцом родным. — Не забываем: утром у нас завтрак с podatelem blag! — предупредил Даглас за день до. — На банкете вечером его не будет, он в Москву улетает, так что будьте добры... Разумеется, это нам. Остальные-то не такие раздолбаи, как близнецы Кругловы. Нам Даглас звонит по десять раз на дню, даже если мы находимся в одном помещении. Что делать — нас постоянно нужно спускать с небес в лабу, иначе ни результатов, ни отчётов. «Подателя благ» Даглас произносит по-русски, как и «отца родного». |
