|
На вас и на Тома ставят невероятные суммы, причём на Тома куда выше, потому что у вас этот раз уже пятый, а у него — первый, он — тёмная лошадка. — Я вам что — лошадь скаковая? — Госпожа Кравец, вы не лошадь, но это Вегас, здесь ставят всё и на всех. Вам надо развестись... — Может, мне ещё подыграть ему за столом? — Я вас об этом не просил. — Но подумали? — Госпожа Кравец, я знаю, что вы хотите победить. Но скажу откровенно — этот год не ваш. Год за годом вы показываете всё более значимые результаты, но пока вам стоит подождать. Я бы вообще на вашем месте взял тайм-аут годиков на пять, а потом вернулся и с триумфом занял первое место. — Посмотрите на меня, через пять лет я могу склеить ласты. — Ну что вы, вы ещё всех нас переживёте. Не торопитесь, это большая игра, тут надо либо всё и сразу, либо издалека и неторопливо. Ждите нас завтра в номере у Тома, мы приедем с репортёрами. Вы ведь знаете, где он живёт? — Знаю. — Вот и ладушки. Поверьте — так будет лучше для всех. Хрена с два, решила для себя Барбара. Нашли девочку, так она и испугалась. Этот мерзавец Льюис наверняка ставку на Тома сделать хочет, вон как елозит. Что и говорить, выиграл Майор красиво, будто песню под караоке исполнил. Барбара вспомнила, как Том исполнял «La bamba». Там и смысл-то простой до идиотизма: чтобы танцевать бамбу, нужно немного грации, для тебя и для меня, детка. Я весь для тебя, я не матрос, я капитан, детка! Ты не капитан, ты Майор, пошутила вчера Барбара. Я Майор, согласился Том. Но пел он бесподобно, будто родился с этой песней на устах. И играл тоже, пусть даже и под градусом. Отчего-то во время игры в ушах у Барбары звучала именно эта песня. Будто Майор и играл не для себя, не для своего агента, а для неё. Я весь для тебя, детка. Барбара вдруг поймала себя на том, что думает о Майоре без кавычек и с большой буквы. Но она приехала сюда не романы крутить, а выигрывать. Не для кого-то, не для денег даже, а для себя самой. От денег она решила отказаться с самого начала — отдаст на благотворительные цели, и всё тут. Тут дело принципа, и Майор здесь вовсе ни при чём. Всё равно он ей в сыновья годится. План сложился в голове сразу, и поэтому, пока агенты со своими репортёрами ещё не приехали, она решила сама напрячь «мужа». Оказывается, у Майора были свои планы на сегодня. Она застала его удирающим. — Куда-то собрался, милый? — спросила Барбара, глядя на бледного, с мокрыми после душа волосами, мужа. — Вы кто? — спросил Том. Надо же, и впрямь на трезвую голову не узнаёт. Хотя во взгляде что-то похожее на узнавание читается. — Читай по губам: я... твоя... жена... — Бабушка, Господь с вами, я вам во внуки гожусь, — надо отдать должное Брайдеру — за словом в карман он не лез, хотя на трезвую голову у него получалось немного грубо. Даже не немного, а совсем грубо. — За такие слова я могу потребовать развода, — сказала Барбара. — Вернись в апартаменты, милый, не будем смущать горничных. — Я полицию вызову! — Я уже вызвала, не беспокойся. И пожарных, и неотложку, так что давай быстрее. Она грубо втолкнула его в номер и захлопнула дверь. — Э... Барби? Барби, ведь правильно? — спросил Том. — Угадал. — Мэм, я надеюсь, не успел сделать с вами ничего предосудительного. — Майор, хватит мямлить, мы одни, говори начистоту. — Окей, мэм, я перебрал, простите меня, готов дать развод. — Развод? Вот ещё. В кои-то веки меня взяли замуж, не целованную практически девушку, и я упущу своё счастье? Нет, Майор, теперь вместе в болезни и здравии... ты должен помнить. — За что вы так со мной, мэм? Я был невежлив? — Я не с тобой, мне ты и нафиг не нужен. |
